— Ты что раскудахтался, — неохотно откликнулся Тимош, — соседских собак пугаешь.
— Не трать, куме, времени, — наседал Телятников, — собирай барахлишко. Я сам, вот этими вухами слышал: заграбастают тебя, чтоб я с этого места не сошел. Раз-два — и кончено, играй разлуку.
— Толком говори, черт, — обозлился Тимош. Иван внимательно разглядывал незваного гостя.
— По всему заводу рыщут, всю вторую смену перетрусили. Допрашивают. Тебя разыскивают. Меня прихватили, за душу берут: где, да где — жилы тянут.
Женечка содрогнулся всем телом, показывая, как из него тянули жилы.
— Не знаю, говорю, и крышка. Амба.
— Врешь!
— Крест святой. Чтоб я с этого места не сошел.
— Не врешь? — подошел к Телятникову Иван.
— А какой мне смысл? Завтра на завод придете, узнаете. Я сюда со всех ног бежал. Что я, иуда какая-нибудь полосатая? Каждому жаль товарища. Вместе гуляли!
Женечка чмыхнул носом, зажмурил один глаз, стараясь выгнать слезу, но слезы не получилось.
— А может, это ты? — наклонился к нему Иван.
— Братуха, крест святой. Ну, какой мне смысл. Мы ж все свои, на одной смене!
Иван покосился на Женечку и понял: ничего от него не добьешься, прикидывается дурачком, либо таков и есть.
— Ну, приятель, спасибо. Ступай, гулять с тобой времени нету. Завтра узнаем, — предупредил Иван.
— Я и говорю: завтра узнаете. А то и сегодня могут нагрянуть. У них тоже адреса есть.
«Жох», — подумал Иван, но вслух ничего не сказал.
С трудом отвязавшись от непрошенного гостя, Иван и Тимош вошли в сенцы.
— Погоди, — остановил младшенького Иван, — это ж как понимать прикажешь?
— Да чего там понимать. Набегался по кабакам, сам не знает, что язык болтает.
— Ну, он-то знает, — Иван минуту помедлил, — вот что, ты ступай домой. Стариков до утра не тревожь. А я пойду.
— Куда ты?
— Ладно. Потом поговорим.
Утром Тимош вскочил — уже светало.
— Проспал!
— А тебе никуда и спешить не требуется. Собирайся к тетке Матрене на Моторивку.
— На Моторивку? — замигал спросонья Тимош. В голове всё перепуталось: обрывки сна, ночное посещение Женечки. Пришел немного в себя, глянул на Ивана, на Прасковью Даниловну и сразу понял: было уже семейное совещание, решение уже принято.
— Кашу заварил, а нам расхлебывать, — угрюмо продолжал Иван.
— Кто заварил?
— А кто к господину интенданту в квартиру вломился? Кто на господина интенданта покушение произвел? Вся полиция на ноги поставлена. Террористический акт. Десять лет за мое почтение.
— Десять лет!
— А ты думал!?
