Отец, по всему видно было, гордился сыном, однако не мог простить ему измену союзу «Металлист», хотя, разумеется, и типографщик — дело славное!
Собрались вокруг стола, тряхнули стариной, то да се, и принялся Тарас Игнатович жаловаться на Тимошку: не удался, мол, парень, ни в мать, ни в отца!
— Ну, что ж ты хочешь — младшенький! — снисходительно ухмыльнулся Иван. — Было время и меня журили, отец.
— Это ты про ремень?
— А хоть и про ремень. Всяко бывало. Каждый станок наладки требует.
— Да уж помню, налаживал, — покачала головой Прасковья Даниловна.
— Э, не об этом речь, — недовольно отмахнулся Тарас Игнатович, — не нашей дорогой мальчишка идет. Вот что. Ты его прямо, а он всё в сторону.
Тимош вошел в хату в самом конце разговора. Приезд брата взволновал не на шутку — младшенький обхаживал его со всех сторон: и так заглянет, и этак, и рукав пиджака разгладит, и картуз двадцать раз переложит с места на место, и всё расспрашивает: надолго ли, да что в Питере, и когда, наконец, в старое гнездо вернется.
— Парубок. Па-арубок! — восклицает Иван, разглядывая младшенького. — Да он хоть куда — казак. Да вы поглядите, мамаша, казака вырастили!
— Ну, уж, — смущенно отзывается Прасковья Даниловна, но ей приятно, что хвалят младшенького, и она торжествующе посматривает на старика: слыхал, мол, ворчун неугомонный?
— Батько сказывал, работаешь?
Тимош хотел было ответить привычно и не без гордости «на оборонном», но почему-то на этот раз звонков слово застревает в горле:
— Работаю. На станке.
— На станке! Здорово. Пробы сдавал?
— Да нет, пробу не сдавали…
— Это как же? — подивился Иван, — ставят казака за станок и пробы не требуют?
— Штамповщики, — не выдержав, вмешивается в разговор старик, — зачем им проба.
— Тарас! — недовольно одергивает его жена.
— А что, Тарас. Правду говорю. Нажал на педаль, раз-два, готово.
— Ну, штампы бывают разные, — неодобрительно перебивает отца старший сын, — подогнать иной штамп — нужно настоящим мастером быть. Пуд соли съесть. Иная деталь попадется…
— Да какие у них детали. Одна деталь отныне и до века. Весь завод сейчас на одну деталь сел. Не завод, а штамповка оборонная. И мастеровой такой же пошел, понабирали с бора по сосенке. Ни закалки настоящей нет, ни сознания.
— Неверно вы говорите… — нахмурился Тимош.
— Неверно? Не видал, кого набирают? Настоящего рабочего человека в окопы угнали, чтобы вас дураков хомутать не мешал, а всякий сброд понабирали, поездников, «гусятников», которым свой кабан или хромая корова дороже нас с тобой. На нас плюют и к нам же от фронта прячутся. Вот какие нынче штамповщики пошли. Раньше, бывало, рабочий школу проходил, пять лет в котле варился, пока наше рабочее звание заслужит. Пока до винтика дойдет, сам тыщу раз обточится, отшлифуется. А сейчас понагнали пацанов педали нажимать.
