Он еще что-то хотел сказать, но тут зазвонили сразу два телефона, и разговор на время прервался.
Главный инженер был лет на десять моложе Дробота: по-видимому, хорошо знал свое дело, но Рогова бесила его малоподвижность, какое-то сонное равнодушие, с которым он относился ко всему, что выходило за рамки так называемой «производственной текучки», что не было предусмотрено дневным рабочим регламентом. Правда, иногда что-то вдруг словно бы вспыхивало в этом неповоротливом, замкнутом человеке, маленькие серые глазки его некоторое время начинали излучать живые искорки, однако тотчас он снова уходил в себя, снова лицо его расслабленно обвисало, и только нижняя прямая губа неизменно и упрямо подпирала верхнюю.
И все же что-то своеобразное было в Филенкове, и это-то и привлекало Рогова. Может быть, богатый практический опыт, к которому с такой жадностью тянулся Рогов. Хотя что стоит этот практический опыт, если он не обогащает людей!
— По существу цикл — простая вещь, особенно если разложить его на элементы, — говорит Рогов, — В сутках три смены. В одну из них лава готовится к добыче: если пласт горизонтальный или полого падающий, он подрубается врубовкой, в нем бурятся скважины, потом придвигается или, вернее, переносится конвейерный став, кровля подхватывается креплением. Наконец производится отпалка. Следующие две смены качают уголь. Так должно быть.
— Правильно, так должно быть! — охотно согласился Филенков с Роговым. — Но существует мнение, старое и прочное, — его не легко преодолеть, — что «шахта — это не завод, не кондитерская фабрика, здесь место рабочее постоянно передвигается. Следовательно, изменяются условия. Всего не предусмотришь: один раз лаву готовишь восемь часов, в другой — шестнадцать; один раз уголь «качаешь» две смены, а в другой и в три не управишься».
— Однако вы же не можете так рассуждать! — Рогов требовательно глянул в лицо главного инженера. — Это же вакханалия!
Филенков предостерегающе поднял руку:
— Без громких слов, Павел Гордеевич! Я на «Капитальной» не первый год. За это время мы не меньше десяти раз приступали к забоям с цикличностью.
— И что же? — удивился Рогов.
— Как видите, ничего! — главный инженер почти приветливо улыбнулся. — Правда… — он на минуту задумался, при этом лицо его преобразилось, стало строже, даже чуточку посветлело, — правда, — медленно повторил он, — было у нас гораздо лучше, сильнее… Но это еще при покойном Николае Ильиче… — Филенков снова вздохнул и заметно потускнел. — Положим, «Капитальная» и сейчас тянется, уголек даем не хуже других и без цикла. А для цикличности требуется хороший забойщик. И не один, не десять, а двести шестьдесят… Приходится каждые сутки, каждую смену кроить, изворачиваться.
