Совершая свою поездку по Италии, обставленную почти королевскими почестями, он не представлял себе, что подтасованные и искаженные варианты его речей и интервью занимали первые полосы итальянской прессы в поддержку фашистского режима. Только приехав на отдых в Швейцарию (откуда Ромен Роллан прислал ему настоятельное приглашение), он узнал от Роллана, как его визит использовала итальянская пропаганда, в своих собственных интересах искажая его слова. Он встретился также с Жоржем Дюамелем, Дж. Д. Фрезером, Форелем, Бове, с другими деятелями науки и искусства, и все они поддержали Ромена Роллана. Тагор был потрясен, он никак не мог совместить эти известия с тем, что сам совсем недавно видел "своими глазами". Он никогда не доверял чужим мнениям, но в данном случае убедился, что его собственные впечатления основаны лишь на том, что ему показывали, у него не было возможности самому проверять факты. Свою обеспокоенность поэт выразил в письме к Элмхерсту, закончив его словами: "Если в Вашем распоряжении есть самолет, не могли бы Вы позволить мне нанять его? Я хочу сейчас же улететь в Утарайян,[100] потому что июльские дождевые облака уже собрались над нашим ашрамом, и они спрашивают, куда девался поэт, который должен был встретить их своими благодарными песнями в обмен на музыку дождя".
Однако музыка человеческой лести оказалась приятней "музыки дождя", так как его триумфальная поездка по Европе продолжалась еще пять месяцев. Из Вильнева он поехал в Цюрих, где выступил с лекцией и читал свои стихи. Здесь он встретился с итальянскими эмигрантами, и они рассказали ему о фашистских зверствах, свидетелями которых были. Глубоко потрясенный всеми этими неоспоримыми свидетельствами, Тагор опубликовал в "Манчестер юнайтед" письмо, в котором объяснил свой визит в Италию и в недвусмысленных выражениях осудил фашизм. Это навлекло на него грубые нападки итальянской прессы.
После трехнедельного пребывания в Англии он посетил Осло, где выступил с публичными лекциями, был принят королем и познакомился с Нансеном, Бьорнсоном, Бойером и другими выдающимися писателями. После второго посещения Стокгольма, где он вновь встретился со Свеном Хедином, он поехал в Копенгаген и познакомился там с Георгом Брандесом и философом Хоффдингом. В поездке по Германии он также повсюду встречал горячий, восторженный прием. Его принял президент Гинденбург. С этого визита началась его дружба с Альбертом Эйнштейном. После недельного пребывания в Праге, где на чешском языке игралась его пьеса "Почта", он через Вену поехал в Будапешт. Там ему пришлось остановиться на отдых в одном из санаториев на озере Балатон, так как из-за утомления, которое он пережил в поездке, здоровье поэта пошатнулось. После людных приемов и лекций в Белграде, Софии, Бухаресте и Афинах, где греческое правительство наградило его орденом Спасителя, он посетил Каир. Заседавший в это время египетский парламент прервал свою работу в честь поэта, а король Фуад подарил Вишвабхарати коллекцию арабских книг. В декабре он вернулся на родную землю.
