Симона, задыхаясь, смотрела на Дидье сквозь столбы пыли. Зеленые глаза брата, обычно веселые и даже озорные, смотрели почти бессмысленно. У Симоны перед глазами плыли черные круги. Она покачнулась, сумела наконец втянуть полные легкие воздуха, но дурнота не проходила.
Заметив приближающихся гостей, в глазах которых горело острое любопытство, она махнула рукой — со мной все в порядке — и стала отряхивать платье от пыли, потом снова отыскала Дидье, но он уже не смотрел на сестру. Его глаза были устремлены на далекие холмы за стенами замка. Не уверенная, что получится, Симона мысленно позвала брата: «Дидье, пойдем в дом. Нам надо все обсудить».
Дидье не шевелился, и Симона решила, что у нее ничего не вышло, но потом он оглянулся, в его зеленых глазах сверкнуло странное желтое пламя, и Симона услышала зазвучавший у нее в голове голос. Глубокий, гортанный, он совсем не был похож на обычный голос Дидье.
«Лорд Николас утром не вернется. Папа не уедет из Хартмура. Он ждет тебя в твоих покоях».
Симона ощутила, как кровь стынет в жилах. Что хотел сказать Дидье? Что Николас никогда не вернется? Что она навеки останется во власти Армана? И почему отец ждет ее в их с Ником спальне?
Дневник!
Симона развернулась и побежала к дому.
Не обращая внимания на удивленные взгляды слуг, она пронеслась через зал, взбежала по лестнице и остановилась у дверей спальни. Если Дидье прав, а он всегда бывает прав, когда говорит о местонахождении отца, то Арман сейчас пребывает в опасной близости к запискам Порции.
Грудь Симоны вздымалась не только от бега, но и от страха. Остановившимся взглядом она смотрела на ручку двери, казалось, что та изгибается ей навстречу как змея. Но Симона справилась со слабостью и вошла в комнату.
Открывшаяся ее глазам картина поразила. Арман стоял в изножье чудесной кровати, спиной к двери. В руке он держал стопку листков, быстро просматривал, потом изувеченной рукой отбрасывал их на покрывало. Вся кровать и ковер вокруг были усыпаны этими листками. Их было несколько десятков, может быть, сотня.
— Папа! — воскликнула Симона. — Что ты делаешь?
Арман не подпрыгнул от неожиданности, а просто чуть повернул голову и бросил на дочь удовлетворенный взгляд:
— Ага… Я тебя искал.
Симона прикрыла за собой дверь. Сколько он успел прочитать? Вдруг он захочет забрать эти записи? Арман ухмыльнулся:
— Симона, не стоит грубить мне. Это унизительно. Твой муж и так выгнал меня из своего дома.
