Я вспомнил нашу библиотеку, а она потянула за собой последние деньки. Неплохие у нас получились проводы. Друзей маловато, все были в разъездах, и все-таки какие глаза были у наших девчонок, как мы танцевали рок-н-ролл, как пожали мы друг другу на прощанье руки и обнялись. Это не забудется. Надо написать об этом стихотворение.
Как-то неожиданно все это случилось, словно во сне. И два года! Много, хотя если считать по месяцам, то уже не так страшно, а по дням и вовсе, день летит незаметно, а все эти годы состоят из дней.
И вновь я буду стоять на вокзале с чемоданом и ждать поезда. Мне нравится запах поездов. И уехать отсюда я хочу в плацкарте, на боковом месте. Там очень уютно у окна. Я буду всю дорогу смотреть в окно, считать километры. Только куда я поеду? В Москву, в Ленинград, в Евпаторию? Лучше всего было бы, наверно, в Евпаторию. Сейчас она — самое родное место. Пройду через привокзальный сквер, мимо хлебозавода. Там всегда очень хорошо пахнет хлебом. И во двор. Ребята, наверное, все уже будут незнакомые, или те, которые еще недавно играли в песочнице. Я поднимусь на третий этаж и начнется новая счастливая светлая жизнь. Этот день я представляю очень солнечным. Да и должен бы, ведь будет май, или можно тоже — чтобы грозовой, тучи, холодный свет, ливень. Да, это будет прекрасно, но не скоро, ведь я сплю в казарме лишь первую ночь, а завтра начинается другая, неизвестная, трудная жизнь.
АТАКА
Бой начался внезапно. Мы двигались по тактическому полю, отрабатывая тактические вводные, как вдруг застрочило, защелкало, поле задымилось белесоватым дымом, взмыли в небо сигнальные ракеты.
— Противник внезапно обнаружил себя ураганным огнем. Занять оборону, — скомандовал ротный.
Мы прижались к земле. Кто отполз за куст, кто-то откатился в яму. В магазинах у нас были патроны, пусть холостые, но и огонь, и грохот — все есть.
"Противник" находился метрах в трехстах около группы холмов, поросших кустарником.
— Первый взвод, справа по одному, короткими перебежками — вперед!
Справа из-за своих укрытий поднимались товарищи. Бежали, падали, снова поднимались. Пошел второй взвод, наш, — шум от выстрелов и взрыв-пакетов усиливается. Поле заволакивает густым белым дымом. Вот и моя очередь. Я поднимаюсь, бросаюсь вперед и, пробежав метров двадцать, падаю в какую-то заросшую высокой травой ямку. Поле полно земляникой. Эх, некогда! Товарищи подтягиваются. И вдруг я вижу — совсем рядом поднимается замполит. Рука с пистолетом, как в кадрах военной хроники, — вверх, глаза горят, я еще никогда не видел их такими. В лице какая —то решимость, отвага. Волосы у меня стали дыбом, как всегда бывало в минуты восторга:
