Но стучать в дверь никто и не думал. Зачем стучать, если есть звонок. «Не открою, — угрюмо думала Ирина, — позвонят и отвяжутся, психи малообеспеченные. А вдруг это Ритка?!» Она немедленно вскочила и, тихонько подкравшись к двери, заглянула в глазок — в прихожей темно, ее не увидят. И едва не застонала от досады — за дверью переминалась с ноги на ногу Евстолия.
– Ирочка, это я! — заорала она из-за двери и подсунулась поближе к глазку, чтобы у Ирины исчезли всякие сомнения. — Ты ведь уже освободилась?
«Смотря от чего», — мрачно проворчала себе под нос Ирина, но дверь все же открыла и даже по привычке надела на лицо некое подобие улыбки: во-первых, ее всегда учили, что со старшими надо быть вежливой, а во-вторых, она по опыту знала, что Евстолии Васильевне проще уступить, чем объяснить, что у тебя нет ни малейшего желания воплощать в жизнь ее планы. Сделать все равно придется, а времени уйдет вдвое больше, если вступать в пререкания.
Евстолия вдвинулась в раскрытую дверь задом наперед и втащила за собой ворох шуршащих тряпок, две большие коробки и какой-то пакет. Ирина с изумлением наблюдала, как все это богатство занимает пространство небольшой прихожей. Евстолия, очевидно, тоже решила, что ей потребуется больший простор для творчества, поэтому, не останавливаясь, все так же задом наперед прошествовала в гостиную, где принялась хлопотливо размещать принесенные вещи на диване и на креслах.
– Евстолия Васильевна… — начала было Ирина, но соседка, на секунду оторвавшись от дел, посмотрела на нее с таким страдальческим выражением, что она немедленно исправилась: — То есть Ева… Вы… ты решила ко мне переехать? С вещами?
– Ни в коем случае! — пропела Евстолия, отходя на пару шагов назад, и жестом феи, собирающей Золушку на бал, указала Ирине на лежащие на диване тряпки. — Лучше включи свет. Вот, полюбуйся!
Заинтригованная, Ирина послушно щелкнула выключателем, подошла поближе — и ахнула: перед ней лежало старинное платье, тяжелое, тонкое в талии, с низко вырезанным корсажем и широченной, затканной золотом юбкой. Точно такие же она видела на картинах художников восемнадцатого века. Она осторожно потрогала платье пальцем, боясь повредить позолоту. Евстолия, ужасно довольная произведенным эффектом, потянула Ирину за руку и подвела к креслу — там лежало еще одно платье, тоже старинное, но попроще — без золотого шитья и пышной юбки, но зато с кружевными рукавами и какими-то воланами сзади. В коробках с откинутыми крышками лежали шляпы — зеленая с лентами и цветами и сиреневая с вуалью.
