– Проповедники всё жалуются, что им еще нигде не попадались такие закоренелые грешники, как в Ну-ринге.
– Поделом им! Какие только секты здесь не перебывали, только не очень-то им удавалось развернуться. Не пойди баптисты собирать деньги по всему острову, им никогда бы не осилить часовни. Здесь на мысу народ был всегда себе на уме… Ты слыхала вечернюю молитву наших дедов?
– Нет. А какие в ней слова?
– Да вот, говорят, что в старое время нурингцы такую молитву читали:
Дай, господи, чтобы много судов
Напоролись на наши рифы,
Чтоб мы могли грабить и красть.
Оке задумался над бабушкиными словами. «Наши деды» – это были, наверно, совершенно особые люди, которые жили совсем иначе и творили смелые, геройские дела в те смутные, отдаленные времена, когда даже бабушки не было еще на свете.
– И поговорить-то не с кем… Так со скуки помрешь, – вздохнула Салли.
– Только за этим дело стало? Что ж, тогда и в самом деле иди в часовню. Они и поют и играют красиво, да и поболтать с кем всегда найдется, – предложила бабушка.
Салли покосилась на темные окна. Бабушка лукаво сощурилась:
– И когда только ты вырастешь! Бери Оке с собой – он не боится темноты.
Бабушка была не совсем права. Иногда Оке чудилось, что на чердаке бродят серые привидения, а на лесной опушке его подстерегает косматый медведь с желтыми клыками. Только Оке никогда не поддавался страхам. Если же смелость ему изменяла и по спине начинали бегать мурашки, он вооружался палкой или камнем, и этого оказывалось достаточно, чтобы воображение мальчика прогоняло все страшные призраки.
Часовня лежала на краю Биркегарда, и идти туда было далеко; поэтому они решили двинуться напрямик, через лес. Под гнилыми досками мостика, переброшенного через глубокий канал, тихо журчала вода; в траве на откосе что-то шуршало и фыркало. Салли крепко стиснула руку Оке и прибавила шагу. Он-то хорошо знал, что это бродит какой-нибудь замешкавшийся ежик, которому давно уже пора зарыться на зиму в норку. Потом им нужно было пройти мимо заброшенного хутора. От него остался только сад – мшистые ветви яблонь напоминали мохнатые руки, а вся прогалина казалась озаренной призрачным светом.
Оке не раз бывал в Биркегарда, но ему еще не приходилось видеть красную деревянную часовенку внутри. Яркие огни ослепили его и заставили на мгновение зажмуриться. Начищенная бронза ламп сияла, словно маленькие солнца. Высокий мужчина в черном ходил от одной лампы к другой и накачивал их – совсем как примус накачивают.
