Бабушка могла немало порассказать о церкви:
– Моя мать говорила, что, когда проповедь читал протоиерей Бюль, люди толпились во всех проходах и на паперти. Вот уж кто действительно не скупился на громы и молнии! Епископ прислал его нарочно, чтобы спасти нурингцев от проклятия и горения в вечном огне, от участи городов Содома и Гоморры.[25] А до тех пор, говорила мама, прихожане жили отъявленными безбожниками. Дошло до того, что крестьяне по воскресеньям возили сено, вместо того чтобы в церковь ходить…
Новообращенные ловцы тюленей и грабители разбитых кораблей не пожалели ни камня, ни труда, когда сто лет назад решили перестроить старую, средневековую церковку. С тех пор в ней стало достаточно сидячих мест для всего местного населения, включая грудных детей.
Однако, за исключением рождества и дня конфирмации, священникам чаще всего приходилось обращать свою проповедь к пустым скамьям да к херувимам на алтаре, изображавшим веру, надежду, любовь. Голос проповедника лишь с большим трудом добирался до немногочисленных слушателей из-под высоких, гулких сводов. Может быть, именно поэтому церковная усадьба так часто меняла владельца.
Последний духовный пастырь придумал, однако, простой и действенный способ обеспечить себе постоянный контингент слушателей. Он проводил занятия с конфирмантами только по воскресеньям и растягивал их на целые восемь месяцев.
Из-за конфирмации Оке между дядей Стеном и бабушкой разгорелся жаркий спор.
– По-моему, это совершенно ни к чему, – заявил дядя.
Бабушка возмутилась:
– Чтобы мальчик не прошел подготовку к конфирмации? Да где это слыхано!
– Не было слыхано, так будет!
– Да ты только подумай, что станут говорить все!
– Пусть себе говорят. Поговорят да перестанут. Оке решил, что дядя Стен против того, чтобы покупать ему шевиотовый костюм и белую рубашку, и стал упрямо на сторону бабушки.
– Ну, как хочешь! Постарше станешь – сам поймешь, – уступил в конце концов дядя Стен, пожимая плечами.
Оке и в самом деле очень скоро стал задумываться над тем, есть ли смысл каждое воскресенье проделывать длинный путь до церкви. Нудные, бессодержательные речи священника быстро наскучили, и ему не раз случалось вздремнуть в ризнице.
Когда становилось уж очень невтерпеж, кто-нибудь из подростков щипал или щекотал девчонок, вызывая тихое веселье у остальных.
Священник увешевающе вздымал руки и смотрел с упреком на озорника. Аккуратная седая бородка клинышком придавала ему сходство с добродушным домовым.
