Выступил тогда против нее эльфийский витязь по имени Дирфион. Происходил он от эльфийских королей древности и по крови был родичем и наследником правителя Древних. Был он славен среди своего племени доблестью и воинским искусством, и не находилось ему равного меж эльфов по мастерству в обращении с оружием. Ашурран среди эльфов была подобна волчице среди волков, Дирфион же был среди смертных, как волк в овечьем загоне, и падали они от его руки, как осенние листья под северным ветром. Дрался витязь без шлема, его серебряные волосы развевались, и был он подобен вестнику смерти или прекрасному демону, а удар его клинка был смертоносен, как бросок гадюки.
Внешность Дирфиона была замечательна благодаря сообразности его стати, красоте его облика и изумительности его лица; был он будто небожитель, сошедший на землю. Даже яростью боя упоенная, не могла Ашурран не залюбоваться на него. И все прочие противники, не сговариваясь, опустили мечи, на копья оперлись, ожидая исхода поединка. Поистине величественное зрелище представляли собой эти двое — великие воители великих народов.
Дирфион был облачен в панцирь из эльфийского серебра, именуемого мифрилом, и панцирь его был чудесно украшен чеканным узором «летящий лебедь», а кольчуга была двойного плетения в стиле «струя водопада». Высок он был ростом и широк в плечах, как не всякий Древний бывает. Лицо его белизной превосходило молодую луну, и казалось, свет от него исходит. Серебряными были волосы его, а глаза — как обжигающий лед горных ледников Хаэлгиры. На щите его изображен был лебедь — символ эльфийских правителей, и вооружен был витязь копьем с наконечником в виде ивового листа и клинком, разрубающим сталь. Клинок его носил имя Агларос, Рассветный Луч, и больше был подобен косе, чем мечу, на длинной рукояти, с широким лезвием в виде побега остролиста. Не знал промаха этот клинок, и удар его был неотвратим, как удар самой судьбы. Белым был скакун его, да только не конь был под его седлом, а трехлетний единорог с посеребренным рогом, и сам этот рог был подобен острейшему клинку.
Ашурран же была с ним несходна во всем. По своему обыкновению была она облачена в вороненые доспехи, украшенные лишь шрамами от клинков, и кольчугу из колец меньше глаза саранчи. Не признавала она иных украшений для битвы, кроме звериных шкур, добытых собственной рукой. Среди прочих предпочитала она шкуру барса — будто черные фиалки на белом поле. Черным был ее верлонский скакун с атласными боками, выносливый и сильный, такой же яростный, как его наездница. В гуще битвы скалился он и кусал лошадей и людей без разбору, нагоняя страх на противников, и лягался, если враг подходил сзади. Как живая, обнажала клыки золотая голова льва на ее щите, и не было ни царапины на его блестящей поверхности, ибо отличался он невероятной прочностью. Смуглым было лицо ее в прорези шлема, и глаза сверкали, как драгоценный сапфир, как море перед ураганом. А косы уложены были вокруг головы, и не видно было их под шлемом, и если не знать, не догадаешься, что перед тобой женщина, ибо не отличалась она стройностью стана, изяществом членов и легкостью движений. Была она вооружена копьем, добытым в логове демона из Цинзу, и острой изогнутой саблей, какую в битве предпочитали аррианки.
