Окруженный врагами, пал Матолви Бычий Рог от стрел и клинков, и голову его эльфийский витязь вздел на копье, будто охотничий трофей. Пали стяги Верлуа и Аолайго, Фалариса и Архизы, и знамя чародеев пало, и из пяти королевских стягов лишь два уцелело. Полегли все королевские военачальники, шагу назад не сделав, и княгиню Аолайго вынесли из боя, трижды раненую. Убит был князь Фалариса, сражавшийся рядом с королем, и кровью своей смыл он позор, постигший его после трусливого бегства из княжества перед лицом опасности. До последнего прикрывал он короля и рану его плащом своим зажимал, пока не подоспела помощь. Был король тяжело ранен в бедро и кровью едва не истек. Если бы не чародейка Леворхам, не увидел бы он нового дня.
И поле было усеяно телами убитых и умирающих, и воинов, способных держать оружие, уцелело не более пяти тысяч, эльфов же осталось вдвое больше, и каждый стоил десятерых. Поистине богатую жатву собрала смерть в эту ночь, и за разорение Галадона эльфы отомстили вдесятеро. И битву эту назвали Аланн Браголлах — Месть Эльфов.
Тела Ашурран после битвы так и не нашли, сколько ни искали. Решили люди, что Древние забрали его с собой для каких–то низменных целей, чтобы предать поруганию или выставить как военный трофей. И никто не знал, что случилось с ней на самом деле, а случилось с ней вот что.
Поединок Ашурран с Дирфионом
Видя, что осталась она одна на поле битвы, что отступают люди, и вот–вот отступление это перейдет в бегство, закричала Ашурран громовым голосом:
—Где вы предпочитаете умереть — в погребах и подвалах, прячась от Древних, или здесь, при свете дня, защищая свою землю? Вперед, доблестные дети Юнана, мы поляжем здесь, но никто из врагов не уйдет живым!
Сорвав с себя барсову шкуру, подняла она ее на копье, будто знамя, и кинулась вперед. На полном скаку врубилась она в ряды эльфов, не ища уже победы или славы, а только доблестной смерти. Душа ее горела от ненависти, как зернышко на раскаленной сковороде, и золотой лев на щите оглашал поле брани грозным рыком.
Несколько мгновений казалось, что никто не последует за ней. Но гордость зажглась в сердцах воинов, поворотили они коней и напали на Древних. Отчаялись они сверх всякой меры и потому подобны были волкам и медведям, обезумевшим от запаха крови, и никто не мог им противостоять. Казалось, демоны вселились в них, и нечеловеческой была их ярость. Нельзя было уже обратить поражение людей в победу — но возможно еще было остановить отступление, спасти остатки войска и эльфам нанести урон. И сердцем сражения стала неистовая воительница Ашурран.
