— Мы же дети твои! — укоризненно заметил Пророк. — Разве так трудно уделить нам чуть больше тепла и заботы?
— Не трудно, — пожал плечами Мазукта. — Но вредно. Избалуетесь.
— Не избалуемся, — пообещал Пророк. — Нам и так слишком мало перепадает.
— Правильно. Вот как раз еще чуть-чуть и будет вредно.
Пророк тяжело вздохнул.
— Жаль.
— Ну извини, — развел руками Мазукта.
— Как же люди поверят, что ты их любишь, при таком отношении?
— А кому они должны поверить? Ты им, что ли, рассказал?!
— Рассказал, — виновато понурился Пророк. — Не удержался.
Над макушкой демиурга сгустилась грозовая туча, волосы затрещали от молний.
— Кретин! Ты соображаешь, что говоришь?! Да какое ты можешь иметь представление о настоящей любви, жалкая смертная тварь!
Человек невольно втянул голову в плечи.
— Я пророк, — напомнил он. — Кое-какое представление имею.
— Хрен ты собачий, а не пророк! — огрызнулся Мазукта. — Ладно, живи. А лишнего больше не болтай.
— Гав!
— Ага, вот именно.
Мазукта задумчиво сдвинул брови.
— Любовь, любовь… Что вы понимаете в любви! О ней вообще не следует упоминать всуе! Разбередил, понимаешь…
Он нервно передернулся и шагнул к ближайшей стене.
— Пойдем!
— Гав?..
— Со мной. Как там… к ноге! Ты же пророк? Вот и получай своё откровение. Сейчас будет.
Мазукта распахнул в стене дверь и глубоко вдохнул свежий воздух.
— Гав? — спросил Пророк.
— Это мой любимый мир, — со странной блуждающей улыбкой объяснил Мазукта. — Один из миров. Я их все люблю, а этот — особенно. Вот именно сегодня, именно его. Так получилось.
— Гав?..
— Люблю… — хрипло прошептал Мазукта, раскачиваясь на пороге. — Сил нет, до чего люблю. Я… не могу… больше… сдерживаться!
— Гав?! — Пророк в ужасе уставился на Мазукту.
Демиург, шатаясь как пьяный, широко раскинул руки и шагнул вперед. Мир, радостно трепеща, потянулся ему навстречу. Демиург вошел в мир, и тот вобрал его в себя. Свет любви заполнил мир. Жгучий, яростный, очищающий свет. И растворившись в нём, содрогаясь от невыразимого наслаждения, мир пришел к своему Концу.
— Вот, — отрывисто произнес Мазукта. — Это. Я. И называю. Любовью. То, что существует у вас — лишь образ и подобие. Настоящей любви… даже тени, легкого намека на настоящую любовь — никакая вселенная не выдержит.
Пророк, накрыв голову лапами, лежал на пороге и тихо подвывал.
— Понял? — спросил Мазукта.
Пророк тоскливо заскулил.
— Ты не сомневайся, — заверил Мазукта. — Я вас люблю. Любовь еще, быть может… когда-нибудь… В общем, там видно будет. Ну, чего валяешься? Вставай! Можешь сказать, о чем хотел.
