– Я должна объяснить, как я путалась.
Я откинул голову и застонал.
– И тогда я второй раз подошла к карте и вытаращилась на нее и таращилась-таращилась-таращилась. И тут меня осенило. «Эврика!» – закричала я.
Она посмотрела на меня с жуткой смесью гордости и наглой уверенности в том, что я так и не понял, к чему она ведет.
– Ты уволена.
– Ой, не будь занудой!
– В твоем распоряжении минута.
Она поцокала языком и закатила глаза:
– Ты знаешь, как изготовители карт защищаются от незаконного копирования?
– Нет.
– Ты должен понимать, что в случае с картой очень трудно доказать нарушение авторских прав. Если кто-то хочет опубликовать карту, а надеть сапоги и взять в руки вешку ленится, можно просто купить чужую карту и ее копировать. Не придется везде таскаться, грязь месить. В конце концов, ландшафт никуда не убегает, его только замерить надо. Потому-то карты у всех и одинаковые, правильно?
Я кивнул, и озадаченность медленно наползла на мой лоб.
– И вот ты – честный картограф. Как тебе защититься?
– Сдаюсь.
– Я тебе скажу. Отметить вещи, которые не существуют. Например, выдумать холм, назвать его «Бугор Луи». Такого в реальности нет, так что если он появится на чьей-нибудь еще карте, подразумевается, что она – копия с твоей. – Она воззрилась на меня, и в глазах ее горел огонь первооткрывателя. – Это и называется оплошность картографа.
– До меня все-таки не доходит. Мозгли что, был картографом?
Амба заговорщически положила мне на руку ладошку и продолжила, понизив голос:
– Мозгли был умнее Эйнштейна. Обычно за свои домашние работы он получал сто баллов, да-да. Беда в том, что мозгов у него было – как у Эйнштейна, а силенок – как у суслика. Практически любой мог содрать его домашнюю работу, и он тут ничего не мог поделать. Поэтому он нарочно напихивал диких ошибок – таких, кто сам задание делал, в жизни не допустит. И когда одни и те же ошибки попадались в работах у разных людей, учитель догадывался, что к чему. Это были как бы водяные знаки.
– А Эванс, Ллуэллин и Бронзини списывали у него домашнюю работу каждое утро в школьном автобусе?
– Вот именно. Все знают, что Лавспун велел Мозгли не совать носа куда попало со своей писаниной. А Мозгли и ухом не повел. Наверное, раскопал что-нибудь эдакое, вот учителю валлийского и пришлось его ликвидировать. Но когда ему сдали еще три домашние работы с водяными знаками Мозгли, потребовалось убирать еще троих.
– И о чем же писал Мозгли?
Амба наклонилась поближе и голосом отъявленной мастерицы плаща и кинжала произнесла:
