Караковый, — определил Бурунькис со знанием дела.
Что? — не понял Генрих.
Жеребец, говорю, караковый, — объяснил Бурунькис. — Видишь, у него местами попадаются светлые пятна? Если бы их не было, был бы вороной, а так караковый. А если бы был черный, но с чуть-чуть порыжевшими концами волос, был бы вороной в загаре. Я разбираюсь в мастях, — важно сказал глюм. — А что тут происходит?
Что значит «что происходит»?
Да у меня, понимаешь, что-то с головой случилось. — Бурунькис почесал затылок. — Как вышли из лесу разбойники, помню, а что дальше — забыл. Как будто проспал все это время. Представляешь, какие дела? Так разбойники что, струбили или сами сдались?
Ага, что-то в этом роде, — с любопытством посмотрел на друга Генрих. — Кстати, ты не знаешь, кто такие «берсерки»?
О, это ужасные существа. — Бурунькис поежился. — Их все боятся. Берсерк — это воин, который, впадая в бешеное состояние, ничего не чувствует: ни боли, ни страха — совсем ничего. Против такого сумасшедшего никто не устоит. А жены у них, у берсерков, это ужасные великанши. В песне вот о них что поется:
Тор сказал:
«Я жен берсерков на Хлесей разил;
они извели волшбою народ».
Харбард сказал:
«Вот дело позорное — жен истреблять».
Тор сказал:
«То были волчицы, а вовсе не жены:
разбили мой струг, на подпорках стоявший,
грозили дубинами и Тъялъви прогнали»[2]…
Понял? А почему ты спрашиваешь?
Да так, просто интересно.
Генрих решил не говорить глюму правду, чтоб не расстраивать его.
— Господин Христианиус, а кто такой этот Скурд? — спросил Генрих королевского церемониймейстера, когда их отряд в сопровождении «романтиков с большой дороги» двинулся тайными лесными тропами к разбойничьему лагерю.
Это знаменитый преступник, — ответил Христианиус. — Скурда обвинили в заговоре против короля. А когда-то он был лучшим рыцарем Берилингии! Думаю, что даже сейчас во всем королевстве вряд ли отыщется мастер меча, способный выстоять против Скурда больше одной минуты. Под тяжестью неопровержимых доказательств Скурд был лишен всех своих регалий, имени и звания рыцаря его королевского величества, всех замков и привилегий. Он был изгнан из столицы без права посещения крупных городов Берилингии, а его имя было предано проклятию.*
Так почему ж король его не казнил? — удивился Генрих.
Я думаю, что король испугался. Многие в войске не верили в измену Скурда, и могло вспыхнуть восстание. Но Реберик — умный король…
А что, Скурд и в самом деле предатель?
