После дуэта остальные участники ужина хором подхватили "Кубок янтарный", а потом она запела цыганский же романс:
Любила я...
Не мог он не откликнуться на это признание. Ни минуты не усомнился он, что она поет ему и для него, а никогда он себя не упрекал в фатовстве и с женщинами был скорее неловок и туг на первое знакомство.
И он забыл, что она "мужняя жена", и ни разу не спросил ее про то, как она живет, счастлива ли, хотя и не мог не сообразить, что из раскольничьего дома, наверно, ушла она если не тайком, то и не с полного согласия родителей. Тот барин, правовед, мог, конечно, рассчитывать на приданое, но она вряд ли стала его женой из какого-нибудь расчета.
Все это отлетело от него. Был уже поздний час, около двух. Те две барыни подпили, и она пила шампанское, но только бледнела, и блеск глаз сделался изумительный - точно у нее в глубине зрачков по крупному алмазу.
- Вот бы на лодке прокатиться... - сказала она после пения, когда он уже держал ее руку и целовал...
Лодка!.. Он готов был нанять пароход. Через несколько минут все общество спустилось вниз к пристани. Добыли большой струг. Ночь стояла, точно она была в заговоре, облитая серебром. На Волге все будто сговорилось, зыбь теплого ветерка, игра чешуй и благоухание сенокоса, доносившееся с лугового берега реки. Он шептал ей, сидя рядом на корме, - она правила рулем, - любовные слова... Какие?.. Он ничего не помнит теперь... Свободная рука его жала ее руку, и на своем лице он чуял ее дыхание.
Она первая заговорила о своем замужестве. Не по расчету сделалась она женой следователя, но и не по увлечению.
- Девчонка была!.. Дура!.. Дома очень уж тошно стало! Умел польстить. Суета!.. Теперь только жизнь-то начинаю узнавать.
И в глазах ее промелькнуло что-то горькое и сильное. Намек был ясен: она не нашла любви в супружестве, она искала ее, и судьба столкнула их неспроста.
Уж на рассвете вернулось в город все общество.
Никто никому не должен был отдавать отчета. Толстую барыню провожал адвокат, барышня поехала с отцом.
- Меня проведет Василий Иванович, ему потом два шага до гостиницы.
Она сама это сказала. Они шли молча, под руку. Но он чувствовал, как вздрагивал ее стан от прикосновения к его плечу.
У крыльца их дома она вдруг прошептала:
- Вы отсюда на пароход?
- Да... но я останусь.
- Нет, не нужно. Идите!.. Ведь мы больше не увидимся.
И точно хотела его толкнуть рукой. Он схватил эту руку, без перчатки, и поцеловал. Она прильнула к нему, поцелуй ожег его. И тотчас же она крикнула:
