– Для чего ты пришла? Что тебе нужно?
– Может, я просто соскучилась? – глядя Берольду в глаза, заявила она. – Может, все эти дни я жила только мыслью о будущей встрече? Мечтала, как смело войду к тебе и скажу: «Я полюбила тебя, едва только увидела!» Веришь мне, а, Звероящер? Не веришь?! И правильно делаешь!
– Ну почему же? Мне нравится слушать такое. Один на один… В темноте… – (тон Берольда был ровным и очень холодным.) – Мне нравятся смелые женщины с теплою кожей, которые сами идут ко мне… Как я могу не поверить?
Он явственно чувствовал, как напряглось тело Айрин, когда он коснулся ее плеча, провел рукой по открытой груди. Но она не потупила взгляд, не отпрянула, не оттолкнула его. Только злая безумная вспышка сверкнула в бездонных глазах, как тогда, на балу.
– За тобой должок, Ящер! Ты слышишь, чудовище Лонгрофта?
– Да?
– Если ты позабыл, то я очень охотно напомню, что ты написал в этом маленьком свитке: «…Найдется дурак, что поверит словам этой женщины… Станет ее защищать, несмотря на все слухи и сплетни, не требуя платы… То я подарю ей поместье и буду выплачивать два раза в год…» Тот дурак – это ты, Звероящер. Я знаю, что именно ты меня вытащил! Скажешь, все было не так? Узнаешь его?
– Думаешь, твоя бумажка хоть что-нибудь значит? – спросил Берольд, взяв свиток.
Шагнув к столу, на котором оставил подсвечник, Берольд поднес тонкую трубочку к пламени ближней свечи. Она вспыхнула прежде, чем Айрин успела вскочить и схватить его за руку.
– Знаешь, ценю беззастенчивых жадных девиц, – обернувшись и стиснув ее обнаженные плечи, почти прошипел Берольд. – С ними я вновь становлюсь собой, херписом из Черных Скал! Знаешь, Айрин, что это такое? Должна знать, ведь ты росла в Гокстеде!
Если Берольд ждал, что Айрин начнет вырываться, то снова ошибся. Она не вздрогнула, даже когда он рванул ткань атласного платья так, что золотистые бусины вышивки брызнули в стороны. То, что случилось потом, Берольд понял не сразу, поскольку уже не владел собой. Он осознал это позже, под утро, немного опомнившись. Когда Берольд, схватив Айрин, сорвал с нее платье, она вдруг прильнула к нему, словно долго ждала этой бешеной вспышки, как будто боялась, что он передумает и оттолкнет ее.
– Я не хочу в монастырь… Я хочу жить… – шептала она, обнимая его.
Когда серый рассвет осторожно вполз в комнату, Айрин заснула, прижавшись к его груди. Перебирая блестящие черные пряди ее волос, Берольд не знал, что и думать. Он не понимал Айрин, не представлял, что она замышляет, какая особая Сила ее подтолкнула к нему…
