Где-то в конце лета — начале осени он через голову нашего комэски и его непосредственного начальника обратился к командиру полка — уже полковнику Бычкову (я ему и присоветовал использовать момент, когда комполка находился в хорошем расположении духа по поводу очередной звездочки) и со слезами в глазах рассказал страшную историю о том, что его брат, который служит в Москве, попал в автокатастрофу и лежит в Бурденко практически присмерти. И умолял Бычкова выдать ему увольнительную хотя бы на три дня, чтобы навестить брата, может быть, в последний раз. Сердце полковника размякло и он собственноручно подписал ему отпускной на трое суток. Разумеется, на вопрос, где он собирается жить в Москве, Женька бодро отбарабанил адрес своей тетки, якобы живущей в Москве. Третья улица Строителей, дом 6, квартира 12 или что-то в этом роде. И уехал. Через трое суток он в часть не явился. Решили выждать еще пару дней, мало ли что случилось — все-таки у парня горе. Когда же его отсутствие перевалило за неделю, все зашевелились. Начальник СБВ поехал в Москву, где выяснил, что адреса, указанного Женькой, в природе не существует. Он не поленился заехать в госпиталь имени Бурденко и выяснил там, за последний месяц военнослужащие, пострадавшие в автоавариях туда не попадали. Отправили запрос в Калинин, по старому месту службы и пришедший ответ просто убил всех наповал. В депеше сообщалось, что рядовой Танага на прежнем месте службы три(!) раза убегал из части, и колесил по всему Союзу, в конце концов всегда приезжая в родную станицы с мудреным названием, где у него действительно жила тетка. Детство у Женьки было трудное, отца он практически не помнил, мать пила а ему, как старшему, приходилось заботиться о младших брате и сестренке. Заработать деньги он мог только воровством, чем и занимался. В конце концов его поймали, определили в спецшколу для малолетних преступников, где он хорошо усвоил основные законы жизни — там было очень несладко. Но даже оттуда он пробовал сбежать. Его подопечных отдали под опеку тетке, а мать, вроде бы, лишили родительских прав — точно уже не помню. Сразу по окончании спецшколы его сбагрили в армию, от греха подальше, где началось самое веселое. Гипертрофированное желание свободы материализовалось в три побега. Все три раза его ловили, но один раз он умудрился сбежать от своих конвоиров прямо в аэропорту, откуда его хотели отправить попутным бортом министерства обороны. Пару недель его ловили в местных плавнях в кооперации с тамошней милицией, пока он не оголодал и не отважился ночью заявиться к тетке, где его и спеленали совместными усилиями. Каким образом ему удалось избежать дисбата — загадка для меня до сих пор. После крайнего побега его, предварительно снабдив хорошей характеристикой и скромно умолчав о причинах перевода, сбагрили к нам.
