После трех миллиардов лет эволюции и естественного отбора инстинкты всех существ включают естественные страхи, которые помогают им выжить. Весьма важным для большинства созданий является страх высоты. Именно он не дает оперившимся птенцам выпасть из гнезда (тех, кто выпадает, обычно подталкивают другие птенцы), тот же страх заставляет нас быть осторожными, когда мы взбираемся по лестнице, потому что знаем, что упасть с высоты — значит получить телесные повреждения или даже умереть. Большинство нынешних реактивных самолетов летают на высоте приблизительно 10 км. Это довольно высоко. Вполне естественно, что мы должны испытывать чувство страха, когда летим, особенно, когда наши инстинкты говорят нам, что люди не могут летать. Для птиц летать — это нормально, они рождены с крыльями и весят совсем немного. Но наши естественные инстинкты не позволяют нам понять, каким образом огромная глыба металла весом в несколько тонн, к которой добавляется немалый вес топлива, пассажиров, команды и груза, может игнорировать законы гравитации. Если бы нам было предначертано летать, у нас были бы крылья.
Страх смерти. Предположим, двигатели заглохнут. Я могу припомнить, по крайней мере, два случая в моей жизни, когда во время поездки двигатель автомобиля просто переставал работать. Я не включаю сюда те случаи, когда машина не заводилась или кончался бензин. Однако при отказе двигателя автомобиля не было ни малейших признаков опасности, а следовательно, не было и страха. Но если внезапно заглохнет двигатель самолета, находящегося в воздухе, — вам конец!
Страх замкнутого пространства (клаустрофобия). Внутреннее пространство самолета может показаться вам несколько ограниченным, особенно если салон полон. Вы знаете, что чем выше вы поднимаетесь, тем меньше в воздухе кислорода, что кабина может разгерметизироваться, — и это усиливает ваш страх. Я никогда не страдал боязнью замкнутого пространства, но когда люки самолета закрылись, у меня появилось ощущение, которое я принял за клаустрофобию. Мне казалось, что я попал в ловушку. Ремень безопасности, который должен был уменьшить мое беспокойство, на самом деле только увеличивал его. Я понял, что не важно, какие испытания меня ждут, я не смогу выбраться, поскольку угодил в ловушку так же надежно, как если бы моя нога попала в медвежий капкан.
Однако существовало два момента, которые вызывали у меня еще больший страх, и я не знаю, какой из них хуже. Первый — во время двух этапов полета, которые я считал самыми опасными — взлет и посадка, — мне не разрешали курить. В то время я считал, что сигареты добавляют мне храбрости и уверенности, и лишиться их именно тогда, когда они мне особенно были нужны, было двойным ударом.
