Молодые люди вообще беседовали редко (девушка получала возможность вдоволь наговориться лишь по выходе замуж), и разговор между ними был донельзя примитивен, то и дело наступали длинные паузы, нарушаемые вопросами, вроде: «О чем вы сейчас думаете, мадемуазель?» А та, вздрогнув, отвечала: «Угадайте». — «Ах, боже мой, если бы я мог знать!»
Молодой человек держал пряжу, а барышня сматывала ее в клубок. Такое занятие было уже первым шагом на пути к вратам «серьезных намерений». Юноша держал пряжу и смотрел на девушку. Забавно!
Разве могли они болтать так много, как нынешняя молодежь?! Они не смели обмениваться мыслями, говорить вслух о своих идеалах. Особенно это касалось девушек. Эти маленькие хитрые создания притворялись такими простушками, что казались овечками, неспособными и воды замутить. Но, как бы там ни было, замуж они все же выходили.
Сам Дёри часто поучал дочь:
— Говори, моя дорогая, как можно меньше, а еще лучше — совсем ничего не говори. Если ты не скажешь чего-либо, о чем, на твой взгляд, следовало бы упомянуть, у тебя еще будет случай поговорить об этом. А вот если ты сболтнешь то, о чем следовало бы промолчать, тут уж ничем делу не поможешь.
Однако на сей раз в виде исключения баронесса была разговорчива. Особый интерес она проявила к графу Бутлеру, весь облик которого носил на себе печать какой-то меланхолии.
— Вы суеверны, граф?
— Из чего вы это заключили?
— Из вашего ответа святому отцу, что на Бутлерах лежит проклятие. Почему вы так думаете?
— Есть поверие, к сожалению сбывающееся, что с той поры в нашем роду все несчастливы.
— Тем больше оснований думать, что как раз вы будете счастливы.
Граф Янош грустно улыбнулся. Баронесса поправилась:
— По крайней мере, мне так кажется.
— Почему? — рассеянно спросил граф.
— Чем дольше стоит ненастье, тем вероятнее, что скоро наступит ясная погода.
— В этом есть своя логика.
— А знаете ли вы, — продолжала девушка, — что за свой грех ваш предок должен известное время провести в чистилище? Там блуждает его грешный дух. Но когда придет искупление и душа предка очистится, с вашего рода будет снято проклятие.
— Этому вас святой отец обучил? — рассмеялся граф Янош.
— Вы, кажется, не верите в духов?
— Бог весть! Я никогда не задумывался над этим. А вы верите?
— Разумеется. Оставайтесь у нас ночевать, и я обещаю вызвать вашего предка. Если же он не сможет появиться, я спрошу обо всем у духов стола. Так или иначе, но мы будем знать, лежит на вашем роде проклятие или нет.
