Афра внимательно выслушала Карла Реймерса. Помолчала немного. Вздохнула легко, и сказала:
— Да, всё это верно. Но вы, дорогой господин Реймерс, всё-таки оставьте Ортруду. Вы не можете любить её так, как она вас полюбит. Для вас эта любовь — только краткий эпизод в вашей жизни. Для неё эта игра может окончиться трагическою развязкою. Душа у неё стихийная, как это море, которое она так любит. Она не в мать.
Карл Реймерс спросил недоверчиво:
— Вы думаете?
И, словно сам себе отвечая на этот вопрос, сказал решительно:
— Страстные обе, они — одной породы.
— Нет, Ортруда не в мать, — повторила Афра. — У королевы Клары страстность счастливо сочетается с холодным темпераментом делового человека. Это спасает королеву Клару от трагедий любви. Королева Клара простодушно думает, что её связи то с одним, то с другим, — только грех, лёгкий и приятный. Согрешит она, потом покается перед духовником, перенесёт эпитимию, лёгкую, как и самый грех, получит отпущение, — и опять готова грешить. Ей легко.
Карл Реймерс выслушал эти слова с лёгкою улыбкою, и сказал:
— Да, конечно, ей-то легко. Все грехи королевы Клары перейдут на королеву Ортруду. Ортруда за них ответит перед Богом и перед людьми.
Афра спросила с удивлением:
— Почему Ортруда?
Карл Реймерс с тихою, недоброю улыбкою отвечал:
— По жестокому закону наследования. Кто принимает наследство, тот берет на себя и долги. Да и так мы все часто берем на себя чужие грехи, чужую вину, — вернее, чужую казнь.
Афра тихо сказала:
— Это жестоко, если это так.
Карл Реймерс возразил:
— Но это справедливо. Впрочем, утешьтесь, милая Афра. Мои отношения к королеве Ортруде имеют совершенно платонический характер. Я очень надеюсь, что она всё ещё любит принца Танкреда. Я люблю её больше, чем своё счастие, и за её спокойствие я готов пожертвовать всем.
Однажды утром королева Ортруда пригласила к себе Карла Реймерса. Она занялась с ним своею деловою корреспонденциею и денежными делами. Старалась придать своему голосу деловую сухость. Но лицо королевы Ортруды багряно рдело, и тусклые огни таились в чёрной глубине её глаз.
Внезапно королева Ортруда сказала:
— Господин Реймерс, мне очень не нравится… Остановилась, вздохнула глубоко. Карл Реймерс почтительно ждал.
— Ваша самоуверенность, — докончила королева Ортруда. — Вы не хотите или не можете скрывать то, что должно было бы навсегда остаться только вашею тайною. Язык ваших взоров, слишком красноречивых, делает меня участницею того, в чём не должно быть моей доли. Я не хочу этого, и долг мой запретить вам. Вы не должны лелеять в своей душе мечты, которым не суждено осуществиться.
