Но Квентин Уард заставил заговорить ее эмоции. Стефанией руководило желание исправить его неверные представления о ней, доказать, что она не заслуживает выдвинутых обвинений, сделать так, чтобы он поверил, что ее моральный облик ничем не хуже его. Прежде ей частенько доводилось доказывать свою профессиональную пригодность, но сейчас она впервые ощутила потребность защищать свою личность. Только ли из гордости она так поступила?
Неожиданно для себя она обнаружила, как легко может вызвать в воображении его облик, еще проще было ощутить его прикосновение. Несмотря на его грубость, нельзя не отметить, что оно показалось ей даже нежным и приятным, взбивающим волосы, словно мягкий тропический ветерок.
Удобно растянувшись на диване, она ощущала, как пышные покрывала ласкают ее взбудораженное тело, словно руки Квентина. От воспоминаний о его ароматном одеколоне она ощутила трепетную дрожь.
Пальцы вдавились в упругую подушку, но чувствовали не ее форму, а мускулистую упругость мужского тела. Ей захотелось снова попробовать его чувственные губы. Как она стремилась к ответному поцелую! Стремилась? Стефи вздрогнула от этого непроходящего ощущения. Как здорово знать, что вновь можешь чувствовать и хотеть. Что за дивная женская реакция!
Она недоверчиво сощурила глаза. «Много хорошего принесла тебе эта волшебная женская реакция», — прошипела она. «Но ты повзрослела и, без сомнения, стала мудрее, — твердил внутренний голос. — К тому же этого мужчину не волнует твое тело».
— Лучше пускай его меньше волную лично я, — быстро возразила она. И вообще, почему именно он? Повернувшись на спину, она посмеялась над судьбой. — Этот Квентин Уард ненавидит меня!
Но что больше всего бесило ее в этих несуразных обвинениях, так это — впечатление, что, даже трогая ее, он, казалось, думал о ком-то другом. «Ты завидуешь! — посмеялась она над собой. — Всегда хочешь находиться в центре внимания».
Дрожащими пальцами она провела по голове. Да что, черт побери, с ней происходит? Что-то с нервами не в порядке.
Она криво улыбнулась:
— В тебе заговорила «другая женщина».
Она не могла отрицать, что вела довольно свободный образ жизни, но, тем не менее, сохранила устаревшие понятия о моральном облике.
Секс не был для нее обычным и чем-то безликим. Она никогда не посещала бары, не понимая тамошних нравов, и обладала достаточной порядочностью, чтобы не просыпаться утром рядом с незнакомым мужчиной.
Квентин Уард был прав в одном: она вращалась в быстролетном мире. Не говоря об использовании наркотиков и алкоголизме, здесь присутствовали многие человеческие пороки: случайные связи, браки по договору, жизнь с любовниками и любовницами, фиктивные разводы. Это и помогло ей выработать привычку не заводить легких интрижек и не соблазняться мимолетными романами.
