Реакции следующие:
Мистер Макангус бесконечно издает какие-то односложные звуки, уверяет, что эта тема слишком ужасна для того, чтобы на ней подолгу задерживаться, однако до самого конца дискуссии ни за что не покинет салон. Он искажает факты, упорно путает имена и даты. Порой даже начинаешь думать, уж не умышленно ли он это делает. Мэрримен, как правило, загоняет его в угол.
Кадди весь в этом. Он смакует детали и то и дело вспоминает Джека Потрошителя, подробно описывая ужасы, сопровождавшие сей страшный ритуал. Готов порассуждать на тему, что они все значат.
Мэрримен, как обычно, дидактичен, повелителен, сыплет аргументами. Мозги у него куда лучше, чем у всех остальных. Он прекрасно осведомлен об этих событиях, никогда не путает факты и не упускает случая облить грязью полицию. По его мнению, они никогда не схватят этого преступника, что наполняет его неописуемым восторгом.
Дейл, подобно мистеру Макангусу, все время подчеркивает свое отвращение к этой теме, однако испытывает интерес к «психологии убийцы-садиста», как он выражается. Его высказывания напоминают мне статейки в одном не слишком мной уважаемом издании. Разумеется, при этом он ни на минуту не забывает, что он — свойский парень с телевидения. «Бедняжки! — то и дело восклицает он. — Бедные, бедные малышки! Ужасно! Ужасно!»
Когда он в хорошем настроении, энергии у него хоть отбавляй, хотя она и направляется не в то русло. Недавно он зашил рукава пижамы мистера Мэрримена и, соорудив из огромных пеньюаров миссис Диллинтон-Блик чучело женщины, положил его в постель мистера Макангуса, тем самым, повысив свои шансы стать жертвой предстоящего убийства. Мистер Мэрримен немедленно отправился с доносом к капитану, а мистер Макангус вел себя как пример из учебника Фрейда.
Итак, перед тобой четверо наших «приятелей».
Спокойной ночи, любимая. Скоро получишь следующую часть этого занимательнейшего из романов.
Аллейн отложил письмо в сторону, что-то долго чертил на клочке бумаги. Потом решил перед сном прогуляться.
На нижней палубе было безлюдно. Он обошел вокруг нее шесть раз и, перекинувшись несколькими ничего не значащими фразами с офицером связи, восседавшим в своей рубке подобно облаку на вершине скалы, решил непременно заглянуть туда днем. Проходя мимо каюты отца Джордана, он услышал, как повернулась ручка, а затем приоткрылась дверь. До него донесся голос отца Джордана:
— Разумеется, вы можете приходить ко мне в любое время. Вы ведь знаете, что священники для того и существуют.
