У стены стояли таксофоны.
– Давай-ка я еще раз попробую позвонить детям, – сказала Донна, поцеловала Эдуарда в щеку и пошла к таксофонам, прежде чем до меня дошло.
– Детям? – спросила я.
– Да, – ответил он, тщательно выбирая интонацию.
– Сколько?
– Двое.
– Возраст?
– Мальчику четырнадцать, девочке шесть.
– А где отец?
– Донна вдова.
Я посмотрела на него, и взгляда было достаточно.
– Нет, это не моя работа. Она овдовела до нашего знакомства.
Я шагнула к нему, повернулась так, чтобы Донна не видела моего лица.
– Что за игру ты затеял, Эдуард? У нее дети, и она в тебя так влюблена, что у меня слова в глотке застревают. Что ты о себе думаешь?
– Донна и Тед встречаются около двух лет. Они любовники. Она ожидала от него предложения, и потому он его сделал.
На лице Теда блуждала улыбка, но голос был абсолютно деловым и лишенным эмоций.
– Ты говоришь так, будто Тед – это кто-то другой, Эдуард.
– Тебе уже надо называть меня Тедом, Анита. Я тебя знаю: если ты не выработаешь привычку, то забудешь.
Я шагнула к нему, понизив голос до яростного шепота:
– Хрен с ним, с именем! Он – это ты, и ты помолвлен. Ты собираешься на ней жениться?
Он едва заметно пожал плечами.
– Черт побери, – сказала я. – Это невозможно! Ты не можешь жениться на этой женщине!
Он расплылся в улыбке, обошел меня и протянул руки к Донне. Поцеловав ее, он спросил:
– Как там ребята?
Он обнял ее за плечи, повернув ко мне спиной. У него было спокойное лицо Теда, но глаза предупреждали меня: «Не перегибай палку». Почему-то это было для него важно.
Донна повернулась ко мне, и я изо всех сил придала лицу спокойное выражение.
– О чем это вы так горячо шептались?
– О деле, – сказал Эдуард.
– Фи, – скривилась Донна.
Я приподняла брови, глядя на Эдуарда. «Фи»? Самый опасный человек из всех, кого я знаю, помолвлен с женщиной, которая способна сказать «фи». Жуть какая-то.
Тут Донна вытаращила глаза:
– А где твоя сумочка? В самолете забыла?
– Я ее с собой не взяла. У меня есть карманы и вот эта сумка.
Донна уставилась на меня так, будто я вдруг заговорила на иных языках.[2]
– Боже мой, я бы не знала, что делать без этого убоища, которое я с собой таскаю. – Она повернула сумочку так, что та оказалась перед ней. – Я такая барахольщица!
– А где твои дети? – спросила я.
– У соседей. Это пожилая пара, и они просто на удивление ладят с моей девочкой, с Бекки. – Она нахмурилась. – Конечно, сейчас Питер всем недоволен. – Она глянула на меня. – Питер – это мой старший. Ему четырнадцать, и он решил использовать свой возраст как возмездие. Мне все говорили, что с подростками трудно будет, но мне даже не снилось, как трудно.
