И до утра, то в холодной халупе, то на берегу Иртыша сжигал себя Каппель в бесплодных поисках выхода. Вот что пишет полк. Вырыпаев, участник этих страшных часов:
"Начало темнеть. Западный берег Иртыша был занят десятками тысяч повозок, сгрудившихся на берегу непроходимой мощной реки, по которой густо шли угловатые льдины. Каппель указал на бесчисленные обозные повозки, сражавшихся с врагом наших частей; вокруг этих повозок сновали плохо одетые люди, разводившие костры. Каппель тихо сказал: «Если река не замерзнет -- часы этих повозок сочтены. Фронт совсем недалеко, а враг наседает. Переправы другой нет". Но Провидение сжалилось над несчастными -- мороз к ночи усилился. Идущие по реке льдины остановились и стали соединяться между собой, сначала тонкой, как паутина, корочкой льда, которая все росла. Кто-то догадался из пробитой проруби плескать на лед водой и она тотчас же замерзала толстой корой. Через какие нибудь два-три часа от плескания воды на льду образовалась толстая корка, сначала выдерживавшая тяжесть человека, а к утру по сделанным тропинкам осторожно стали проходить упряжки".
Если принять во внимание, что к Иртышу были прижаты не только обозы 3-ей армии, но и все ее строевые части, то станет ясным, что гибель грозила всей армии в целом вместе с ее командующим. Профессор Гинс об этом страшном моменте пишет: "Совершилось нечто непредвиденное. Взоры всех с тревогой впились в сторону Иртыша. Он не замерзал. Падал мокрый снег, стояла распутица, зима упорно не приходила. Незамерзшая, непроходимая река на пути отступающей армии -- это грозило такой катастрофой, о которой язык отказывался говорить".
Участь Омска, несмотря на уверения нового Главнокомандующего, была решена и ген. Сахаров сам предложил Адмиралу Колчаку покинуть Омск. Этим была решена и участь самого ген. Сахарова -- оставить его на посту Главнокомандующего Адмирал уже не мог.
Когда части 3-ей армии переправились через Иртыш, перешел туда и штаб Каппеля. Медленно, шагом, с адъютантом поручиком Бржезовским и полковником Вырыпаевым. ехал Каппель по улицам умирающего Омска. Какие-то воинские части, всех родов оружия, мечущееся по улицам население, сани, лошади -- все смешалось в один нелепый клубок. Какая-то женщина с растрепанными волосами, в одном платье, увидев Каппеля кричала диким голосом -- "Генерал, помогите -- последнюю лошадь забрали". В другом месте, по всей видимости, интеллигентный человек, в шубе с каракулевым воротником и в очках, со злобой крикнул вслед -- "Генерал... Догенералились". Дальше какой-то мастеровой юркнул в калитку и отчаянный разбойный свист прорезал воздух. Бледный от бессонных ночей, с застывшим лицом, почерневшими глазами, Каппель судорожно сжимал поводья. "Догенералились"... мелькнул в уме недавний крик. Но в эти минуты в выгоревшей душе не нашлось ответа. Тупые, непонимающие, бредящие карьерой, не почерпнувшие ничего в страшные дни революции для борьбы с ней. люди сами подготовили поражение и гибель. Мелькнул в памяти безумный приказ Сахарова о защите Омска. Каппель отмахнулся внутренне -- таких приказов было много и без Сахарова. Чуть не на всех заборах Омска виднелись раскленные огромные приказы Сахарова о том, что город превращен в неприступную крепость, взять которую врагам не удастся. Прочитав этот приказ, Каппель чуть пожал плечами.
