— Святой отец?
— Какой счет? — повторяет он, постукивая себя по уху.
Я давным-давно не посещаю спортивные матчи — тем более теперь, когда хоккеисты стали так быстро оправляться после травм. По-моему, в этом нет особого смысла.
— А почему вы не там? — спрашиваю я, указывая на церковь.
— Сегодня не моя смена, — отвечает священник. — К тому же Иуда захотел погулять.
— Иуда?
— А кого еще можно называть сукиным сыном?
— Хорошо сказано.
— К тому же мне нравится идея держать Иуду на привязи, если вы понимаете, к чему я клоню.
— Весьма остроумно.
Мы останавливаемся. Тема исчерпана. Вместо того чтобы разойтись, мы секунду-другую смотрим друг на друга, глаза в глаза, черные мраморные шарики против черных мраморных шариков. Это никогда не проходит с вампирами — попытка оценить друг друга, заглядывая в одноразовые ворота наших душ. Но мы все равно продолжаем эту игру, пока один из нас не моргнет.
— Отец Джек, — произносит отец Джек, протягивая мне растопыренную пятерню.
— Марти, — представляюсь я, отвечая на его рукопожатие.
— Если позволите, Марти… Вы выглядите немного потерянным.
Ага. Подобного рода разговоры и заставляют меня держаться подальше от таких мест. Обычно. Но в последнее время… Я вздыхаю. Исузу все еще беспокоит меня. Она издает ворчание, которое говорит о том, что она видит сны, и ей начинает сниться что-то нехорошее.
Видимо, поэтому я не советую отцу Джеку заняться самоудовлетворением. Но и не иду у него на поводу. Я меняю тему разговора.
— Эй, парень, — говорю я, почесывая Иуду за ушами.
Пес запрокидывает голову, высовывает свой огромный собачий язык, с которого на тротуар капает слюна. Производительность его фабрики по выпуску тумана возрастает.
— Молодец, Иуда.
— У вас есть собака, Марти? — спрашивает отец Джек.
— Да.
— А как ее зовут?
— Хм-м-м… — я запинаюсь. — Солдат.
— Вы служили в армии?
Я киваю.
— Вьетнам?
— Вторая Мировая.
— О? — переспрашивает отец Джек. — Самое великое поколение?
— Вроде того, — откликаюсь я.
— Таким образом, вы — человек-марионетка, — продолжает отец Джек.
Я киваю.
Но под покрытием этой болтовни он производит подсчеты. Он все еще пытается оценить меня, поместить меня в рамки некоего исторического контекста. Мог бы я быть… одним из них? Мог бы я быть одним из тех, кто сделал… это?
Не у любого, кто связан с Католической церковью, имеется повод высказывать суждение по этому поводу. Если не учитывать роль, которую они играли…
Отец Джек продолжает подготовку к отступлению.