— Привет? — говорю я, разводя в стороны ветки моего пешеходного дерева.
Вот он, мой маленький беглец от статистики, все еще теплый внутри, дышащий ртом производитель тумана. Смертный — само по себе достаточная редкость, а тем более смертный ребенок. Настоящий ребенок, а не один из тех уродцев, на которых я сегодня наткнулся и от которых сбежал. Пухленькая, как все нормальные дети. С хорошими венами. Похоже, выросла на ферме. На одной из тех ферм, которых официально не существует. Сосуд с кровью на выпасе, получивший немного свободы.
И все это для меня. Маленький прощальный подарок, который мир решил сделать мне в эту ночь — возможно, в мою последнюю ночь.
На ней старомодная футболка с надписью «А ты купил молоко?». Скороспелки считают их забавными, или сексуальными, или пробуждающими материнские инстинкты, которые тоже считаются старомодными и которые все время покупают. У нее светлые волосы. Волосы собраны в два асимметричных хвостика — похоже, это делалось на скорую руку, главным образом для того, чтобы убрать волосы с лица и сделать их более послушными. Несколько прядок выбились, намокли, отяжелели и прилипли к лицу и плечам. Большой палец во рту, глаза напряженно прищурены, тельце сотрясает дрожь. Темными пятнами покрыты не только ее ноги. Теперь, приблизившись, я могу почувствовать запах.
Кровь.
Плазма, кровяные тельца, коагулянты. Но это не ее кровь. Никаких ран — по крайней мере, достаточно заметных, никаких признаков свежего кровотечения. Однако то, рядом с чем она стояла… Судя по брызгам, кровотечение было артериальное. Нечто серьезное, при виде чего малышка, похоже, бросилась бежать.
Я мягко заставляю ее вытащить палец изо рта и словно откупориваю бутылочку, из которой вырывается еще один туманный белый джинн.
— Привет, — повторяю я.
Снова.
— Не ешь меня! — вопит девчушка.
Сейчас мне совершенно не хочется цепляться к словам, но она наступила на мою любимую мозоль. Вампиры не едят маленьких девочек. Мы вообще не едим людей. Не едим, и точка. В том смысле, что мы не откусываем от них куски. Мы лишаем их части запаса крови, и для этого необходимо укусить, или прокусить, или проколоть. Но, повторяю, мы ничего ни у кого не отъедаем. Мы ничего не отрываем резцами и не перемалываем коренными зубами. Не то чтобы я возражал против ощущения, с которым мои зубы смыкаются на этой сочной шейке, на глубине около дюйма… Особенно сейчас. Но это должно быть добровольным актом. Чем-то таким, чем можно будет похвастаться. А не тем, что просто воспринимается как должное. Только так и никак иначе. По крайней мере, в приличном обществе. Есть наклейка на бампер, от которой меня тошнит: «Жуешь Живое»? Ничего подобного. Настоящий вампир никогда не жует. Цивилизованный вампир — кровосос, и это следует понимать буквально.