Конечно, я не думаю, что эти тонкости имеют какое-то значение для маленького смертного, который сейчас стоит передо мной, дрожа с головы до ног. Разница между тем, быть съеденным или высосанным досуха, в значительной степени является вопросом семантики, особенно если вы находитесь в списке меню. Так что, как я уже сказал, не будем цепляться к словам. Поэтому я спрашиваю:
— Почему нет?
— Я невкусная, — говорит она.
Можно подумать, что кровь пьют ради того, чтобы насладиться вкусом! Я чувствую, что улыбаюсь, и позволяю себе улыбнуться.
— О да, — говорю я. — А с чего бы это?
— Я испорченная! — ревет девчушка. — Мамочка говорит…
Горькие рыдания. Я так и не узнаю, что говорит ее мамочка — вернее, говорила. Я употребил бы прошедшее время. Я бы также предположил, что об ее мамочке теперь можно говорить исключительно в прошедшем времени: это объясняет, почему ее перепуганная дочурка забрызгана кровью. Дочурка, уже вышедшая из возраста, в котором сосут палец, но снова вернувшаяся к этой привычке. Она ревет, не выпуская его изо рта. Ревет и сосет.
Слово, которое означает «человеческая женщина-родитель», почти на всех языках Земли начинается с «м». Мама, мать, мадонна, madre. Обычно это первое слово, которое произносит ребенок. Слово, рожденное из звука, который возникает во время кормления грудью. И в этом все: наш язык, наши отношения, самая суть нашего существа. Мы — те, кто сосет. И мир навсегда разделен на тех, кто сосет, и тех, у кого сосут. Так было всегда. И мы — я и мои друзья-вампиры — просто сделали это чуть более явным.
— Так ты — испорченная?
Она кивает. Я снова заставляю ее вытащить палец изо рта.
— Мама умерла?
Она смотрит на свои ножки. Большой палец, подобно ракете с тепловым наведением, устремляется в сторону рта. Я перехватываю ракету на середине траектории, моя большая холодная пятерня полностью обхватывает крошечную теплую ладошку.
— Не надо так делать, — говорю я.
Проходит минута, не заполненная ничем, кроме ровного несмолкающего шепота дождя, который проникает сквозь хвойные ветки. Я все еще держу ее за руку, все еще могу чувствовать, как ее тепло проникает в мои пальцы, доползает почти до запястья и… стоп. В этот момент моя рука становится похожей на человеческую — по ощущению. Моя рука начинает напоминать по ощущениям ее руку. И вот мой милый маленький сюрприз уже начинает смотреть на меня с чуть меньшим ужасом.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я.
— Исузу.
— Нет, по-настоящему.