Когда примерно полдела было сделано, началось гудение. Оно началось как стон, затем переросло в гул. М-м-м-м… Совсем как малыш в рекламе «Супов Кэмпбелла». Ее налившиеся силой руки обвились вокруг меня, одна ладонь легла мне на загривок, другая — на талию, подтягивая меня ближе. Меня желали, а я не собирался ничего делать. И тогда началось гудение. М-м-м-м… «Это замечательно — то, чем мы занимаемся», — вот о чем говорил этот гул. Вот что он означал. То, что мы сделали, достаточно хорошо, чтобы об этом петь.
И она пела. А я отвечал.
В конце концов, наши бедра встретились. И когда это произошло, мы немного потерлись друг о друга. Гудение продолжалось. Оно стало громче, потом тише, пошло волнами. Оно продолжалось даже после того, как все закончилось. Это был наш новый, общий язык.
— М-м-м-м, — пром-м-м-мла она.
— М-м-м-м, — ответил я.
Это был первый раз, когда я сделал кого-то вампиром. И мне это понравилось. Мне это очень понравилось.
Мне это настолько понравилось, что я не раз делал это в последующие вечера. Все они были женщинами, все были очаровательны, все были очень благодарны мне, когда все заканчивалось. Непросто было прятать улыбку, которая словно приклеилась к моему лицу.
В конце концов, мне пришлось покинуть городок с его варьете. Я становился известным. Пара глаз, похожих на шарики из черного мрамора, встречалась с парой двухцветных, и их обладательница пыталась объяснить мне по-немецки, что я тот самый парень, о котором ей говорили. Когда в один прекрасный вечер я услышал, как мое имя выкрикивают по всей Strasse — причем с местным акцентом, благодаря чему оно становилось похожим на название французского города — я понял: Марти-Вампиру самое время исчезнуть.
Приблизительно через неделю варьете сгорело. Шоколад испарился. Фарфор был разбит. И все мои маленькие бессмертные вторично познакомились с ее величеством Смертью.
Услышав эту новость, я вздохнул. Если то, что было благом, оборачивается против вас — тогда какое благо можно действительно считать благом? В итоге я решил отказаться от доброжелательности. В конце концов, идет война. Идет война, и это будет продолжаться еще долго, когда эта дурацкая мировая война станет историей.
Исузу ерзает. Она поворачивает свое сонное личико и выдувает пузырик слюны. Он покачивается, венчая нолик ее губ, ловит сияние луны, проникающее через ветровое стекло.
Я нашел ответ. Иногда человек должен просто сделать то, что должен сделать человек.