Иуда заканчивает свои дела и проезжает несколько футов на заднице, вытирая ее о чью-то лужайку.
— Хорошо. Думаю, я бы посмотрел, не идет ли у него изо рта пена, — говорит отец Джек, пристально глядя на Иуду так, словно я, возможно, знаю нечто такое, чего не знает он сам. — Еще, думаю, стал бы прятать ботинки в туалете, когда ложусь.
— А с ним вы что сделаете? — спрашиваю я. — Вы…
Я прикладываю к своим клыкам изогнутые пальцы и изображаю укус. Не то что я думаю убить Исузу или обратить ее. Просто дела идут скверно, и я не представляю, как далеко это может зайти. В конце концов, она все та же маленькая девочка с хлебным ножом. Маленькая девочка, которая была готова посадить собственную собаку на цепь и оставить на солнце.
Отец Джек останавливается и смотрит на поводок, намотанный на руку. Он выглядит слегка опечаленным, словно не стал бы в ближайшее время затрагивать эту тему.
— Почему я должен убивать свою собственную собаку, если она доставляет мне неприятности?
Я пожимаю плечами.
— Возможно, если бы он испытывал сильную боль… — продолжает отец Джек. — Возможно, если бы он страдал, и у меня не было другого выхода…
Он сжимает мускулистое плечо Иуды, сгребая в пригоршню складки мохнатой шкуры.
— Эта собака спасала мне жизнь столько ночей, что я не могу сосчитать, — говорит он. — Я не могу упрекнуть его, если он делает все, что может, чтобы сказать, что нуждается во мне.
— Кусая вас, он говорит, что в вас нуждается?!
— Если я хорошо его кормлю — конечно.
— И как вы бы помогли ему? — спрашиваю я. — При условии, что у него не бешенство или что-нибудь в этом роде.
— Думаю, я бы постарался найти ему друга, — говорит отец Джек после небольшой паузы.
При слове «друг» в его лице что-то меняется — это заметно, хотя он стоит ко мне в профиль. Оно становится более серьезным. Более грустным. Лицом человека, который нуждается в дружеской шутке. Я так думаю.
— Не щенка, надеюсь, — говорю я, намекая на крест, который он носит — не на шее, как вы понимаете. — Вы же знаете, что говорят о владельцах и их питомцах, — добавляю я, полагая, что это справедливо; он же дразнит меня за мое пристрастие к азартным играм.
Но все, что отвечает отец Джек — «Право, не стоит», он явно не расположен шутить. Потом некоторое время молчит.
— Не щенка, — повторяет он и несколько нетерпеливо дергает Иуду за поводок.