— Его слишком любят, чтобы с ним что-нибудь стряслось. Так как, я заказываю билеты? — Алексей обвел собравшихся взглядом, словно ожидая от каждого кивок.
— А помните, у нее в прошлом году роман был? Бурный такой. — Василий оживился. — Чем там дело-то кончилось? Не свадьбой?
— Пока нет, — ответила Анна Михайловна. — А ты, Василий, по-прежнему пристально следишь за судьбами человеческими?
— Так ведь интересно же, — сказал он с обезоруживающей улыбкой. — И потом профессия у меня такая. Я собиратель чужих страстей. — Василий выпрямился и добавил: — И книжка у меня скоро выходит. Тебе, тезка, — он повернулся к Василисе, — обязательно с дарственной надписью. «Налей еще мне полстакана», — это уже Игорю.
— Я давно заметил, — засмеялся тот, — что ты Пушкина знаешь наизусть очень выборочно.
— Вы читали Васины стихи? — спросила Алиса у Василисы.
— Нет, — ответила та и покраснела, восприняв вопрос как упрек.
— А стихи у него очень неплохие. Когда мы были последний раз в Германии, видели твою книгу, представь себе, на немецком.
— Об этом и подумать страшно. Как можно сладкозвучную русскую речь — и на немецкий! Мне тут сон приснился…
Василий начал рассказывать сон про прыгающие немецкие звуки, а Игорь положил свою руку на руку Василисы и несильно сжал ее. Всякое его прикосновение намеренное или случайное — неизменно вызывало приливную волну тепла в теле Василисы. И сейчас она ощутила, как ожили мурашки и забегали по ее коже, угнездившись где-то в коленках.
— Давайте пить кофе, — предложила Анна Михайловна. — Для этого случая у меня припасены вкусные конфеты и отменный коньяк.
На какое-то время все разбрелись. Игорь решил показать Василисе картины и редкие книги. Кочкаревы с Василием в углу гостиной продолжали обсуждать лингвистические тонкости.
Вечер тянулся, словно сладкая карамелька. Пробило девять, потом десять. Кочкаревы откланялись, за ними ушел и Василий. В доме стало тихо и покойно. Анна Михайловна при помощи Василисы убрала со стола, и вскоре они втроем сидели в мягких креслах; негромко звучала музыка, в неярком свете красиво отливали бархатистым оттенком цветы в старинной вазе.
— Я, с вашего позволения, закурю, целый вечер держалась, — сказала Анна Михайловна и умелыми пальцами заядлого курильщика одной рукой зажгла спичку. — Не люблю почему-то зажигалок.
Запах дыма смешался с ароматом кофе. Василиса, которая невероятно тяжело сходилась с людьми и всегда страдала от мучительного стеснения при общении с незнакомцами, не уставала удивляться: ей так хорошо в этом доме, так интересно в обществе этой и правда прелестной дамы.
