– Да.
– Неземным блаженством?
– Я об этом молюсь.
– Я тоже, дорогой сэр, и, вероятно, с двойным пылом. – Любопытство и осторожность сражались в ней.
Любопытство победило.
Отстранившись, она разглядывала стоявшего в одной рубашке Гарри.
Мускулистые икры, крепкие бедра. Медленно она подняла полы рубашки, дразня его. Но ее нервы были напряжены до предела, и она тихо застонала, когда его мужской жезл предстал перед ее глазами – большой, с голубыми жилками под гладкой светлой кожей, с капелькой белесой жидкости на пурпурной головке.
– Ты не убежала и не закричала. Хороший признак. – В его голосе слышалось удовлетворение.
Она коснулась мешочка у основания, потом прошлась пальцем по стволу, поражаясь атласной коже.
Его руки дрогнули на ее плечах. Джесси увидела, что его глаза закрыты, а на лице выражение измученного жаждой человека, смакующего первый глоток воды.
Снова она почувствовала влагу и сладкую боль между бедрами, почувствовала желание, столь новое и все же знакомое. Ощущения были острее, чем она себе представляла. С ними появилось чувство священности происходящего, будто оба они участвовали в каком-то грандиозном древнем обряде, который соединит их навсегда.
Хотя никакого «завтра» для них не будет.
Джесси потянула вверх его рубашку, стаскивая через голову. Вздрогнув, Гарри высвободил руку из рукава.
У нее перехватило дыхание. На плече Гарри был шрам от ужасной раны.
– Гарри, – выдохнула Джесси, – что случилось?
– Оказался в неправильном месте в неподходящее время, – нахмурившись, ответил он.
Она ласкала розовый шрам.
– Тебе повезло, что ты выжил. – Она водила пальцем по багровым стежкам. – Ты, должно быть, ужасно страдал.
– Это всегда неприятно.
Преуменьшение, указывающее, что он не впервые с этим сталкивается. Она поцеловала его шрам.
– Бедный Гарри, из-за этого я могла бы с тобой никогда не встретиться. – Ее голос охрип от такого предположения. – Ты должен пообещать мне никогда не… – Длинная тонкая линия, пересекавшая его живот, привлекла ее внимание. – А это что?
– Я… упал.
Джесси подняла на него глаза и увидела, что он лжет.
– Поножовщина – вот что это.
– Легкая рана, давняя, восемь лет назад.
– Легкая? Да нож одежду прошил!
– А может, на мне ее и не было, – сказал он, пристально глядя на Джесси.
– Возлюбленная? В таком случае со мной тебе нужно быть более осмотрительным. – Раздражение сделало ее бесцеремонной.
– Как вы распорядитесь вашей жизнью, мистер Уиндберри?
– Охочусь с грубой толпой.
