Так что кудрявый, умный и смешливый Ленечка растворился в едком растворе, называемом народ, а мама его увезла свою мамашу в прекрасную зарубежную страну, как и было задумано в этой семье, в этом союзе двух переводчиков. Кое-что из украшений и картин было транспортировано за рубеж, но весь старушечий хлам (перчаточки, туфельки, послевоенные сумки, конверты с письмами, шубки, помятые как бумажные цветы старые штопаные балеринские пачки, стопка новых слежавшихся балеток и т. д.) — все ушло в мусорные контейнеры тем людям, которых можно назвать городским кишечником.
Может быть, и Ленечка среди этих теней там обретается, так как мать, энергичная женщина со связями, перетрясла всех знакомых и далее по цепочке выяснила все каналы и явки, всех подруг и все даже мимолетности своего взрослого сына (тьфу!), но самого его нигде на свете не обнаружила.
Зачем она искала его и почему он скрывался, недолго осталось тайной, выяснилось само собой, но остается тайной до сих пор его местопребывание, так как он не нашелся.
Мать его повсюду твердит о расчлененном трупе, но ничего не доказано, мало того, даже когда ей пришлось съездить в Америку, где Ленечку знали одно время как важного сотрудника серьезной фирмы, ни один телефон ничего ей не ответил вразумительного, а в концерн маму сына сотрудника не пустили (грубо) секьюрити. Отвечали на все «но-оу», такого нет, нет, не было (типа и не будет).
Мама вернулась к себе в поместье, а ее мамаша, глухая красавица, оказывается, тут же по приезде нашла себе приют и с тех пор каждый день выметалась вон на свое теперешнее основное место, на автобусную остановку, где была крыша и кое-какие стены, она там приладилась сидеть в любую погоду, с утра и дотемна, являя собой позор семьи переводчиков-посредников.
Она там сидела, шептала (из проезжавших мимо машин это было видно), глухо шептала что-то, о Ленечке, видимо, тоска так и глядела из ее пустых прекрасных глаз, но никогда ни слезы, упаси Господи!
Мама Ленечки все еще активно ищет его, наезжая раз в полгода на родину к квартиросъемщикам за квартплатой, терзает там каждый раз по новой Ленечкиных друзей и особенно подруг, привозит им подарки (ясное дело, недорогие, от распродаж, с глобальной уценкой), но ничего у нее не получается, полный стоп, стена, причем мать все больше боится.
Ужас стоит в ее глазах, когда она возвращается домой и ничего не может поделать, каждое утро ее престарелая глухомань уже смотрит из рамы автобусной остановки как кукушка из часов, готовая громко и глухо закуковать про загубленную жизнь Ленечки.
