Беглецы скрывались каждый в своем городе: кто бежал в Переяславль, кто в Суздаль, кто в Юрьев. Князь Юрий прибежал во Владимир, в полдень. В городе оставались, — говорит летописец, — одни попы, чернецы, женщины и дети, — все народ невоинственный: как они увидели бегущих, то сначала обрадовались, думали, что это возвращаются победители. Но как только вбежали владимирцы в свой город, тотчас закричали: "Твердите город!" И тогда вместо веселья сделался плач. Усилился этот плач ввечеру, когда сходились с несчастного побоища раненые воины, и всю ночь потом сходились они в город. На другое утро князь собрал вече.
"Братья володимирцы, — говорил он им, — затворимся в городе, станем от них отбиваться!
— С кем затворимся, княже Юрие? — возразили ему: — братья наша избита; другие в плен взяты, да и те, что прибежали с бою, без оружия; с кем станем на бой?
Я все это знаю, — сказал Юрий, — прошу вас только не выдавайте меня ни Константину, моему брату, ни Мстиславу; лучше я сам по своей поле выйду из города".
Володимирцы обещали. Союзники целый день простояли на побоище и уже на другой день отправились ко Владимиру. Они подошли к нему в воскресенье 24-го апреля и объехали его кругом.
В ночь с воскресенья на понедельник загорелся княжеский двор. Новгородцы представляли, что наступает удобный случай взять город; но Мстислав не пустил их на приступ. Во вторник ночью, часу в десятом, опять сделался пожар. Горело до рассвета. Смольняне просились идти на приступ. Князь их, Владимир, не дозволил. Летописец не говорит, что было причиной этих пожаров: были ли это случайные пожары, или зажига-тельства внутри в пользу осаждающих, или же пожар произошел от метания огня через степу. После этого последнего пожара князь Юрий прислал к союзникам с челобитьем.
"Потерпите сегодня, — завтра я выйду из города".
Утром князь Юрий вышел с сыновьями в неприятельский ланерь и, поклонившись Мстиславу и смоленскому князю, сказал:
Кланяюсь, братия! а брат мой Константин в вашей воле!"
Мстислав с товарищами рассудили так:
Князю Константину следует вступить во Владими р, а ЗОрию ведать Городец. Сейчас изготовили ладьи и посады, сели в них дружины княжеские и люди. Одна ладья ожидала Юрия с его женой. Юрий в последний раз помолилися в церкви Богородицы и плакал у отеческого гроба.
"Суди Бог, — сказал он, — брату моему Ярославу; это он довел меня до сего!"
И он сел в ладью с княгиней. Отправился с ним и владыка.
И потянулись за князьями вереница сулои с изгнанниками на новоселье. Сборы их, видно, были невелики.
