- Готово ! Прикажете ручные?
Полковник утвердительно качает головой. Черноглазый жандарм, тяжело дыша, подвигается к стене, стараясь прислониться, но не выдерживает и, очевидно, боясь упасть, медленно, незаметно пробирается к выходу.
Странное чувство охватывает закованного. Высокое, сильное. Вся обстановка приподнимает. Чувствуется дыхание смерти .. . Далеко от земли. . . Близко к небу . . . В такие минуты самые сильные пытки, вероятно, принимаются с восторгом и переносятся легко. Руки ласково, любовно сжимают железо кандалов, голова склоняется низко, низко и губы невольно прикасаются к цепям...
{18}
Глава III.
В шикарной карете, под эскортом казаков мчимся на вокзал. Объехали полотно дороги и прямо, к великому изумленно стоявшей вдали публики, к вагону. Нам отвели два купэ, вагон потом прицепили к курьерскому поезду и в сопровождении двух офицеров и шести унтеров - в Питер.
Много интересного было в дороге, но все больше из области неудобосказуемого.
По всей линии были даны телеграммы, чтобы жандармы встречали вагон No такой-то. Интересующейся публике говорили, что едет какой-то важный чиновник. Не забуду одного курьеза.
На второй день пути дежурный офицер предложил взять из ресторан-вагона обед. Заказал и распорядился, чтобы подали в купэ. Официант, очевидно, предполагая прислуживать важной персоне, с шиком влетает с серебряным прибором в купэ, где застает на кушетке растянувшегося во весь рост джентльмена, скованного по рукам и ногам, под охраной вооруженных жандармов. Ужас его был так велик, что у него все повалилось из рук и некоторое время он не мог придти в себя.
Но потом, оправившись, упорно хотел взять {19} серебро обратно, боясь, что у такого "сурьезного" преступника, пожалуй, чего и не досчитаешься потом. За таковые "несуразные" понятия был дежурным унтером обруган "необразованностью" и деревенщиной татарской.
Вечереет. Офицер, утомленный, сидит в коридоре. Унтера разнежились и согласились спустить окошко. В купэ врывается аромат теплого весеннего вечера. Поезд медленно двигается по самой живописной местности - около Вилейки. На зеркале воды мерно качаются лодки. Доносятся звонкие голоса молодежи. Разодетые в ярких весенних костюмах барышни машут нам платками. По берегу густой, зеленый лес. То там, то здесь вырисовываются живописные группки гуляющих. Свежая, сочная трава с веселенькими, как смеющиеся детские глазки, незабудками ласково манит к себе. Негой и весенним теплом веет кругом. Человеческое горе, муки, голод, холод, бесправие, ад угнетения и рабства, созданный в России - все куда-то пропало, как-то исчезло. Жизнь кажется такой красивой, такой манящей. Даже жандармы притихли, очарованные картиной.
