Долго я не мог заснуть. Чего только не переворошишь в памяти за бессонные часы! Так и накатывает и хорошее и плохое. От себя ведь не спрячешься… В деревне Мне хотелось уйти от забот, от нервотрепки и неторопливо поразмыслить. Только в городе все это виделось по-иному. Думалось, что поброжу по светлым лесам под чистым небом. А тут — непогодь, ветродуй.
— Несчастливый ты, — в первый же день сказала мне мать. — Сколько помню, как ни приедешь — все дожжит да дожжит.
— Что ты, мам, мало ли захватил хороших дней…
— Где там, — упорствовала она. — Летось был — тоже ливмя лило.
На исходе ночи мокрый, настуженный мир замер в удивительной тугой тишине. В такие минуты, особенно спросонья, кажется, что наглухо заложило уши. Постепенно это проходит, и все вокруг оживает опять.
Мерно отщелкивали секунды старинные часы. Длиннющий маятник раскачивался не торопясь, с придыханием. Сколько им лет? Сто? Сто пятьдесят? Рассказывают, что еще дед отца выиграл их на ярмарке, а моему отцу уже под восемьдесят. Много в этих часах деревянных деталей, даже ходовые валики из дерева. Только надетые на них шестерни — латунные, да вбитые по концам оси-штырьки—из стали. А ведь все еще живут. Только очень забегают, словно спешат напоследок отмерить побольше времени. Правда, идут строго в одном положении: чуть накосо. На обоях это место отчеркнуто карандашом. Малость стронешь их — остановятся.
Ночью мне особенно заметно, как стары они. Иногда цепочка в них провертывается, гиря дернет резко — часы протяжно охнут, застонут.
Хотя на улице уже тихо-тихо, покосившийся дом еще поскрипывает, потрескивает, словно кряхтит во сне.
А может, все это мне только кажется?
Вот и мать вздохнула тяжело. Всхрапнул и заворочался отец.
Милые мои старики… Жизнь прожита, и все у них в прошлом. И если живут еще, так нами, детьми. До сих пор отдают лучший кусок, оберегают покой, волнуются за каждую малость. А ведь это нам сильнее всего надо беспокоиться, чтобы не стронуть их, не вывести из старческого равновесия.
У нас уже и прожито за плечами немало, и еще большее будущее впереди. Оглянемся, потоскуем из-за былых нелепостей, неудач — и утешимся тем, что еще все поправимо. Так и идем: один взгляд назад, а два-три — вперед.
Может, и права мать: немного выпало на мою долю солнечного времени. А я мечтаю о лучших днях, и кажется мне, что не так уж мало их было…
И тут порадовала меня погода. Вернее, помогла выплеснуться радости, что подспудно копилась в душе и ждала своего часа.
