— О чем еще?
— Больше ни о чем. Ой!!! — вскрикнул Коулмэн, стараясь вскочить, потому что в эту секунду удар электрического тока прожег его от пальцев ног до бедра. Но мягкие лапы держателей энергично прижали его к креслу.
— Видишь, как плохо лгать? — отеческим тоном сказал микрофон. — Говори правду, иначе будешь наказан. О чем ты говорил с этими людьми 23 января 1953 года в 23:35?
— Не… не помню… — еще выговорил Коулмэн.
— Почему не помнишь? Ты умственно больной?
— Нет! Нет! Просто… просто это была товарищеская беседа, мы говорили… так, без всякой связи… о разных вещах… пили вино…
— Ты хочешь этим сказать, что ты был пьян и поэтому ничего не помнишь?
«Опьянение — минус семь очков!» — молнией сверкнуло в памяти Коулмэна, и он растерянно воскликнул:
— Я не был пьян!!!
— Почему же не помнишь?
— У меня болит голова… Я не могу собраться с мыслями…
— Несобранность — это значит рассеянность, не так ли?
— Ну да, но я… Ой!!!
— Не лги, — сказал микрофон. — Видишь, как плохо лгать? Только что ты сказал, что совсем не рассеянный. Ты говорил этим людям, что нужно ликвидировать ФБР. Признаешься?
— Я говорил… но… не в подрывном смысле… наоборот…
— Что значит «наоборот»?
— Я говорил, что если ввести повсеместно машины для проверки лояльности, то не нужны будут люди для допросов, значит, ФБР не… того… не совсем… не будет так уж необходимо…
— Значит, ты говорил, что ФБР не будет «так необходимо»? Почему не будет необходимо? Может быть, потому, что изменится строй?
— Нет! Нет! Строй не изменится!
— Ах, не изменится… — почти ласково проговорила машина и внезапно: Любишь птиц?
— Нет! — крикнул Коулмэн.
— Любишь голубой цвет?
— Нет!
— Любишь голубей?
— Нет! Я не терплю голубей!!! — заверещал ученый. Он потел все отчаянней, становился все более мокрым. Испаряющийся пот попадал в чувствительные гидрометры, за это полагались штрафные очки.
— Ты говорил, что нужно ликвидировать ФБР?
— Я говорил в хорошем смысле! Я лояльно говорил!
— Не выкручивайся. Отвечай точно на вопрос: говорил, что нужно ликвидировать ФБР или нет?
— Я не хотел… Ай!!!
— Перестань лгать. А что ты имел в виду, когда говорил: «Новый способ определения справедливости станет достоянием американского общества».
— Это мог только этот скотина Кельнер!!! — завопил Коулмэн, дрожа от отчаяния и злости. Специальные устройства под креслом непрерывно регистрировали эту дрожь, добавляя за нее все новые штрафные очки.
— Почему бросаешь тень на лояльного обывателя? Заботься лучше о себе, правдиво отвечая на вопросы. Какой это должен быть новый способ?
