Тут вмешался Константин:
— А Адика за что тогда на струну подвесили?
— За что? — с интересом спросил его Критский.
Константин посмотрел на меня и сказал:
— Чтобы Адик мне покупателя не открыл.
— Допустим, — согласился Критский, — кто-то перекупил наш гарнитур. Адик его знал. Допустим. Но при чем же тут какие-то бумаги? Судари мои, все значительно проще. Кто-то набивает цену на гарнитур! Кто-то хочет продать его нам же, но значительно дороже! Тут деньги замешаны, судари мои, только деньги! Голые деньги! Сам способ убийства Адика показывает, что мы имеем дело с крутой бандитской структурой, — Критский укоризненно посмотрел на меня. — А вы, пылкий юноша, припутали в уголовщину судьбу нашего великого гения слова. Это безнравственно! Если бы действительно речь шла о каких-то бумагах, их поиском занялись бы люди серьезные, они бы никогда не опустились до кровавой уголовщины. Согласитесь, Ярослав Андреевич!
— Не соглашусь, — не сдавался я. — Если накануне юбилея всплывают документы об убийстве Пушкина, может разразиться скандал международного масштаба, как вы изволили выразиться.
Критский устало развел руками:
— Уважаемый Константин Николаевич, не кажется ли вам, что ваш знакомый конспиролог хочет подчинить наш солидный фонд своим эгоистическим интересам? Его интересуют какие-то мифические бумаги, а мы-то при чем? Мне кажется, Константин Николаевич, что нас очень хитро хотят использовать в совершенно не нужной нашему фонду политической игре.
Константин исподлобья посмотрел на меня. Критский тут же уловил его взгляд и продолжил с упреком:
— Вы, Константин Николаевич, человек открытый, бесхитростный, прямодушный. Природный русак. Но нельзя же так, сударь вы мой, нельзя же так подчиняться чужому влиянию. За вами же огромные деньги, судьбы сотен людей, репутация нашего фонда, наконец! А вы, извините меня великодушно, приводите в «святая святых» чужого человека, угощаете его с утра коньяком, слушаете его бредни и верите им!
Константин покраснел и уставился в лужицу апельсинового сока на столе. Критский посмотрел на меня победно.
— Не известно еще, чьи политические интересы выражает этот молодой конспиролог…
— Свои, — сказал я, — только свои. Интересы природного русака, как вы изволили выразиться…
— Ну-ну, — не поверил мне Критский и снова взялся добивать Константина: — У нашего фонда сейчас только одна задача — во что бы то ни стало найти пропавший гарнитур! Избежать международного скандала. А вы, уважаемый Константин Андреевич, теряете драгоценное время на пустые разговоры… Я понимаю, вам это интересно, ново…
