Я опять поразился его трезвой, несокрушимой логике. Котяра достал из кармана кредитку и зачем-то, как мой бывший шеф, посмотрел ее на свет:
— Здесь десять тонн, говоришь?
Я кивнул.
Котяра махнул короткой лапой.
— С ней просто. Обналичим в любой классной гостинице. Не во всех же гостиницах они тебя будут ждать. Бандитов у них не хватит.
— Как ее обналичить без документа?
Котяра почесал бакенбарду.
— Наш-то паспорт у тебя имеется? — и уточнил: — Наш, российский?
— Дома.
— Давай ключи от квартиры,— протянул он мне лапу.
— Зачем?
— Тебе туда нельзя. Тебя там точно караулят. А на меня никто внимания не обратит. Только скажи, где он лежит. Чтобы долго не шарить.
И ключи от моей квартиры перекочевали следом за билетом и кредиткой в широкие штаны Котяры. У меня остался лишь пустой бумажник. Я затосковал.
— А дальше?
— Что дальше? — внимательно уставился на меня Котяра.
— Что будет дальше? — поинтересовался я.
Котяра улыбнулся лучезарно и хлопнул меня лапой по плечу.
— Не бзди, лягушка, болото наше!
Я впервые услыхал его смех, короткий и резкий, будто ножовкой водили по железке: «Их-их-их-их-их».
Наглость Котяры была ошеломительна. Я растерялся.
На причале раздались возбужденные голоса. Соседи шумно торговались с кем-то, как кавказцы на Мальцевском рынке. Но клиент оказался тертый, и сделка начала таять в разноголосице. Тогда один из соседей как последний аргумент крикнул просительно:
— Лень, а Лень, выйди на минутку!
Я понял, что Котяра занимал в профсоюзе катерников солидное положение. Котяра усмехнулся презрительно:
— Что за базар? Пойду разберусь.
Он с кошачьей легкостью взлетел по трапу на палубу. Возбуждение на причале снова достигло своего апогея. Отчетливо доносился хрипловатый фальцет Котяры. Наконец чей-то сытый голос спокойно сказал:
— Молчать!
На причале воцарилась тишина, сытый голос закончил:
— Отдыхайте, недоумки. Надо было в школе в тетрадках писать, а не на лапах наколки. Жуйте сопли теперь… Зеленые сопли вместо зеленых денег… Все свободны.
Я понял, что про наколки — это он о Лене ввернул, и удивился, что наглый Котяра ничего ему не ответил. В полной тишине о причал плюхнулись бортами катера, и в каюту вернулся совершенно убитый Котяра. Он упал на бархатный диванчик и сложил на груди лапы.
— Что случилось, Леня? — спросил я, скрывая интерес.
Котяра грустно махнул лапой:
— Да ну… Такие бабки… и полный облом…
— У тебя облом? Не верю, — подзадорил я его.
— Да ну… — сокрушался Леня. — Интуристы просят их час покатать за валюту. У нас-то как раз время девать некуда. До открытия кассы… И облом!
