— Не про меня же. — Вова аккуратно сложил замшу. Укладывая ее в бардачок, принюхался к Андрюше. — Выхлоп есть. От выхлопа стекло потеет. Не проведешь. Лучший алкогольный индикатор.
Вова пристально смотрел на Андрюшу:
— Давай, боец, раскалывайся. Сколько выпил? Излагай по-честному.
Андрюша пожал плечами. Так прапор и в армии бойцов не доставал.
— Если по-честному… С утра глоток портвагена с братанами… А потом грамм сто «Черной смерти» с твоим шефом… Шелуха…
— Шелуха, — согласился Вова. — А машина все равно чувствует, умница. — Он ласково шлепнул ладонью по рулю. — Ты, боец, больше не пей. Тебе нельзя. Заметано?
Андрюша в ответ только хмыкнул.
Они развернулись и по стрелочке повернули к Тучкову мосту. Андрюша решил плюнуть на Киплинга и четко спросить у прапора, куда и зачем он его везет, но не успел.
— С большими людьми тебя, боец, познакомлю. Не осрами нашу бригаду. Заметано?
Андрюша еще раз оглядел шикарный Вовин прикид:
— Может, ко мне заедем? Я тоже переоденусь.
— Зачем? Отлично выглядишь.— Вова даже не взглянул на него. — Прямо русский Рэмбо.
Вова смотрел в зеркало заднего вида, обходя по трамвайным рельсам колонну попутных. Встали у светофора за мостом.
— Я ж не на целый день вышел, — сказал Андрюша. — В тельнике прохладно.
Лицо у Вовы стало зеленым, как у вампира из кино. Зажегся светофор, Вова плавно тронул китенка с места:
— Потерпи. Сейчас вспотеешь.
И они въехали на Васильевский остров…
На Васильевский… Загадочный остров. Самое таинственное место в Петербурге. Остров имеет форму сердца. Расчерчен архитектором по линейке: с севера на юг, с запада на восток. Вдоль — всего три проспекта: Большой, Средний, Малый. Поперек линии — с Первой по Двадцать седьмую. Самая примитивная геометрия. Кажется, и слепой не заблудится на Васильевском. Но это только кажется. Васильевский остров — настоящий лабиринт! Не зря так загадочно улыбаются у его южного входа гранитные сфинксы из Фив, неизвестно как и зачем попавшие под чужое хмурое небо. Один, улыбаясь, смотрит на запад, другой — на восток. И рушится примитивная геометрия.
На Васильевский остров легко попасть, трудно выйти с Васильевского гиблого острова…
Кафе называлось «Фрегат». Почти напротив памятника Ивану Федоровичу Крузенштерну — знаменитому адмиралу. Иван Федорович Крузенштерн первым из петербуржцев обогнул земной шар и вернулся туда, откуда начал свой путь. И бронзовеет в недоумении, сложив на груди руки, спиной к морю, на краю своего родного лабиринта.
