Плахт сделал шаг вперед.
— Постук, ты ли это?
— И что, если я? — отозвался сдавленно и хрипло удерживаемый многими руками и телами кентавр.
— Что ты тут делаешь? — спросил Плахт. — Ты же ни на шаг от герцога обычно не отходишь? А он…
— Подслеживаю, Плахт, за тобой, за офицерьем твоим, за армией… По приказу герцога подслеживаю.
Откуда-то сбоку около Плахта появился еще один из кентавров, тоже с офицерским шарфом, огромными складками и воланами навернутым вокруг его человеческого туловища. Он наклонился к командующему и зашептал так, что его и роллы, стоящие за циклопами, наверное, услышали:
— Это новенький, командир. Мне его по приказу всучили, не знаю точно, от кого приказ исходил, но откуда-то с самого верха.
Плахт кивнул, принимая к сведению это непрошеное пояснение.
— Где его вещи? Если он — простой солдат, то должны быть и пожитки.
Капитан кентавров засуетился, какие-то другие его подчиненные куда-то унеслись с дробным лошадиным топотом, потом так же с топотом какой-то молоденький энсин из них же, из кентавров, притащил размером раза в три больше обычного солдатский сидор из грубой кожи.
Капитан кентавров склонился над ним и молча стал доставать какие-то вещи. С того места, где он стоял, Сухром не мог ничего увидеть. Как вдруг…
Крепа подошла к капитану и осторожно, двумя пальчиками вытащила у него из рук небольшой, замшевый, как издалека разглядел рыцарь, кошель. Вот только был он чрезмерно длинным и узким.
И уже из этого чехла она, еще более осторожно, чуть не затаив дыхание, достала… Две арбалетные стрелы, которые едва не светились в этом утреннем, уже светлом воздухе от напитавшей их магии.
— Ха, — сказала Крепа очень ясно и отчетливо, — а колчан-то из шкуры дикого бизона… Известно же, что он яд не пропускает, зато магия из него сочится, как из сита, парень… Тебя ведь Постуком зовут, как я понимаю… Нужно было, Постук, магию-то наводить перед самым покушением, тогда бы тебя труднее засечь было.
— Циклопа… одноглазая, колдовское отродье, — прошипел Постук в ответ.
— Или следовало колчан-то из яковой кожи с горных ледяных вершин делать, тогда бы на тебе и следов магии было меньше, и яд почти так же удержался… В общем, сплоховал ты, Постук.
— А что же ты не выкинул стрелы, недородок? — спросил вдруг капитан кентавров.
— А вдруг бы он промахнулся, как на самом-то деле и не попал? — разумно объяснила ему Крепа. — Вот и не выбросил, рассчитывал вторично стрелять.
Постук обмяк, к тому же ему в его попытках вырваться все же изрядно досталось, ни кентавры, что схватили его вначале, ни тем более орки с ним особо не церемонились. Он даже встряхивался, пробуя сбросить боль и униженность. Но руки ему орки все же удерживали по-прежнему, и, хотя ноги его теперь твердо упирались в землю, вырваться все равно не удалось бы. К тому же и арбалетчиков вокруг было немало, не добежал бы он ни до речки, ни до леска с лагерем, даже если бы оказался вдруг резвее восточных аргамаков.
