Они затолкались в автобус, обрадованно увидели меня и ничего не сказали, только смотрели во все глаза и нехорошо улыбались. Я втягивал голову в плечи, кутался в шарф, и у меня торчал только нос, очень жалкий и дерзкий.
Врач УШЕЛ.
Нет, не так. Все намного тоньше и толще.
Врач УШЛА.
Я сидел пятым в очереди, и дверь открылась, и врач УШЛА. Куда — никто не знал; она выплыла не то дебаркадером, не то дирижаблем. Мерно покачивая задубелыми жировыми напластованиями, она удалилась в страну вечно закипающего чайника.
Я попытался подсчитать изменения, случившиеся в детской поликлинике в эпоху национального проекта здравоохранения. Насчитал три штуки.
Во—первых, зачем—то сняли древний плакат с коровой и стихами: «Кады—мады, неси воды, корове — пить, тебе — водить».
Во—вторых, в регистратуре установили компьютер. Теперь—то уж прежнему распиздяйству не бывать. Раньше подходил и получал свою Клинопись, а теперь хрен. Сначала ты покажешь документы, потом регистраторша набьет все в компьютер, вылезет распечаточка—талон, а уж потом она пойдет за Клинописью.
Регистраторша одна, тут уж или — или. Фонды не резиновые: либо талон, либо напарница. Сидит с лицом непроницаемого дятла, ее пальцы в деловитой судороге дрожат и зависают над каждой буквой, потом тюкают.
В третьих, конечно, бахилы. Пять рублей. На что бахилы, если с утра идет чудовище, в шубе—пальто, без бахил, на работу? Распространяет тлен самим фактом своего появления, топочет уличными тумбообразными ножищами—сапожищами? С порога торгует солями из Мертвого моря, с порога же советует пить при гнойном отите абстрактную траву?
Я сильно подозреваю, что Больница Володарского — гиблое место, истребительное лечебно—карательное учреждение. Я точно не знаю, но первое впечатление составилось именно такое. Однажды я зашел туда в поисках трудоустройства и сразу вышел.
И расположена она в неприятном соседстве: там баня, травматологический пункт, какой—то магазин — короче, все очень страшные места.
И вот я увидел душераздирающую картину.
По ступеням аптеки медленно поднимался каторжанин, временно эту больницу покинувший. Он проделал длинный путь. Он передвигался на костылях, одна его нога была изогнута примерно в коленном суставе, но в обратную сторону, и завязана стопою в тряпочку. Пациент был одет в огородном стиле и страдал запущенной асфальтовой болезнью. На лице его главенствовал фиолетовый цвет. Коленками назад, он поднимался в аптеку подстреленным кузнечиком. Костыли мягко стучали с интервалом в полторы минуты.
