— Тогда о чем? О странностях?
— О странностях, можно и так сказать.
— Конечно, смогла… бы. — Сэм опустила глаза. — Даже больше, чем странности.
Габриэль с интересом посмотрел на нее, и Сэм ощутила, как сарказм и горечь стали покидать его.
— Ты говоришь так, словно пережила и приняла многое в своей жизни.
— Габриэль, может, поужинаем? — Сэм не могла говорить с ним об этом.
— Конечно, — торжествующе улыбнулся он, возвращаясь к своему дневному настроению. Но теперь он смотрела на Сэм несколько иначе, как-то по-новому, словно пытался разгадать ее, как загадку.
— Только этого мне не хватало, — подумала Сэм, но рада была перемене его настроения.
Когда солнце коснулось горизонта, он встал, чтобы проводить ее.
— Ну, такая пунктуальность не обязательна, — усмехнулась Сэм, глядя на солнце.
— Обязательна. — Совершенно серьезно сказал он.
— Ладно, — Сэм не подала виду, что это ее немного задело. Она уже практически подготовилась отбиваться от нового напора с его стороны, и как ни крути, а ее женская гордость была слегка ущемлена.
Когда они были на аллее, уже почти у ее дома, и лишь небольшой кусочек солнца оставался над горизонтом, Габриэль поклонился ей, вежливо поцеловав руку, и пошел прочь.
Сэм какое-то время недоуменно смотрела на него, а затем, решив, что с нее хватит и ее собственных проблем, зашагала к дому.
Дома было пусто, и даже прислуга разошлась по домам. Сэм включила телевизор и прилегла на кровать, и сама не заметила, как выключилась. День был вполне насыщенным, да и после предыдущих ночей она толком еще не отсыпалась. Сэм проваливалась в мягкую темноту, как в пуховую постель. Вокруг в ее сознании мелькали обрывки прошедших дней и образы. Боль на лице Малькольма, которую он умело прятал, теперь выступила на поверхность и была очевидной. Сердце Сэм сжалось при виде его лица. Она чувствовала, что ранила его сильнее, чем все орды вампиров в последнюю ночь. Сэм прижала руками глаза, чтобы не расплакаться. Ее движение задело кого-то рядом, отчего она сама вздрогнула и убрала руки.
— Сэм? — Она снова оказалась в одной кровати с Маком. — Что ты здесь делаешь?
— Мак, — она прижалась к нему, не в силах сдержаться. — Она помнила каждый дюйм его крепкого сильного тела. Она знала, как и в чем он обычно спит, чем пахнет его грудь, шея, волосы. Это было как возвращение домой.
— Что ты творишь, — прошептал он, но в его голосе не было гнева, а руки обняли ее и прижали к нему крепче. — Еще немного, и я забуду, что была прошлая ночь. — С горечью сказал он. — И тогда мы погибнем оба, уже гарантировано и бесповоротно.
