Имея крайнюю нужду в деньгах, являюсь я в одно прекрасное утро к антрепренеру и прошу его выдать часть следуемого мне жалованья, которое он задержал месяца за три.
— Нет у меня ни копейки!— грубо отрезал он.
— Я долгое время не беспокоил вас, но теперь подошло такое время, что есть нечего…
— А уж это не мое дело!
— Как не ваше? Я для вас работал, вы задолжали мне, благодаря чему я сижу без куска хлеба…
— Другим я более должен, да не требуют так назойливо…
— Я далеко не назойлив, красноречивым подтверждением чего могут послужить мои сапоги, износившиеся, отрепанные, которые при всей необходимости заменить новыми я не в силах, опять же благодаря вам…
— Мальчишка!— возвысил голос Каратеев. — Ты еще смеешь со мной разговаривать?
— Отчего мне с тобой не разговаривать? — так же грубо ответил я ему.
— А! Когда так, я тебе ничего не должен! Понимаешь, ты с меня не получишь ни одной копейки! Да еще по контракту прослужишь даром полгода…
Я тотчас же отправился к полицеймейстеру полковнику Бобухову и просил его заступничества. Он принял меня очень хорошо, вошел в мое положение и обещал свое покровительство. Не откладывая дела в долгий ящик, Бобухов послал рассыльного за Каратеевым. Когда тот явился, полицеймейстер предложил ему несколько формальных вопросов и, между прочим, такой:
— Почему вы не платили Алексееву (в Кременчуге я опять взял свою старую фамилию) три месяца жалованья?
— Как не платил? — Каратеев состроил удивленную физиономию. — До копейки все выплатил…
— А его расписки в получении у вас имеются?
— Расписок нет… да у меня вообще их не существуешь, всем на слово верю…
— А если вы своим служащим верите на слово, то зачем же с ними контракт заключаете? Тоже бы на слово…
— Контракты дело другое…
— Вижу, вижу, что контракты для вас дело другое… Я пригласил вас к себе для того, чтобы объявить вам, что контракт Алексеева вами нарушен неуплатой своевременно следуемых ему денег, на основании чего с этой минуты для Алексеева он не имеет никакой силы обязательства…
То есть как это контракт нарушен?
— А так, вы обязаны уплатить ему свой долг, а он продолжать службу у вас не желает…
— Этого нельзя. Сегодня назначен «Дезертир», и он в нем участвует. Афиши расклеены с его именем, а заменить эту пьесу другой я не имею возможности…
— Сегодня я сыграю, — заметил я Каратееву, — но прежде всего уплатите мне жалованье…
— У меня нет денег…
— А мне нечего есть. На голодный желудок игра на ум не идет…
