Откупщик Кузин. — Моя поездка в Харьков. — Отпуск. — М.Г.П. — Отставка. — Актер Ершов. — Начало провинциального скитания. — Антрепренер Каратеев. — Перемена фамилии. — Гастроли Щепкина и Мартынова. — Поездка на ярмарку в Кременчуг вместе с Мартыновыми — Несчастие с пароходом. — Потопление Мартынова в Днепре. — Его спасение Горевым-Тарасенковым.
У отца моего бывал по делам откупщик Кузьма Никитич Кузин, харьковский меценат и строитель местного театра, существующего до сих пор. Он был любитель и знаток по-своему вообще всех искусств и в особенности театрального. Свой харьковский театр он сдавал известному в то время провинциальному антрепренеру Людвигу Юрьевичу Молотковскому[6]), делавшему там хорошие дела.
Кузин, узнав, что я служу на сцене Александринского театра, стал меня звать погостить к себе в Харьков, соблазняя большим барышом, если я выступлю там в нескольких спектаклях.
— Стоить ли? — сомневался я в обещаниях Кузина.
— Еще бы! — с увлечением разубедил он меня. — Провинциальная сцена — это такая прелесть, о которой вы и понятия не имеете! Прежде всего в провинции заслуги актеров измеряются не численностью лет, выжитых ими за кулисами, а их дарованием, которому дается простор и возможность выказать себя во всей полноте и блеске. У нас не практикуется затиранье, столь развитое на столичных сценах, и нет интриг, то-есть, есть, но настолько незначительные, что не имеют по себе никаких последствий… Я серьезно уверен, что, как попадете на провинциальную сцену, так и расстаться с ней не захотите…
— Ну, это, кажется, неправда! — возразил я. — Почему же все провинциальные актеры жаждут службы на казенной сцене?
— Из тщеславия, конечно.
Я взял от дирекции месячный отпуск и отправился в Харьков, специально затем, чтобы попробовать свои силы на провинциальных подмостках, так симпатично обрисованных Кузьмой Никитичем, который дал мне рекомендательное письмо к Молотковскому.
Людвиг Юрьевич встретил меня очень любезно и радушно, тотчас же предложив дебютировать в чем мне угодно. Я выбрал милого мне «Стряпчего под столом», в котором и выступил впервые перед харьковскою публикой с большим успехом. Об этом и о последующих успехах в Харькове я потому упоминаю, что они сбили меня с толку, и я, благодаря им, ни на минуту не задумывался покинуть сцену столичную и окончательно перейти на провинциальную.
Отпуск мой приходил к концу, мне надлежало возвратиться в Петербург, но Молотковский стал убеждать меня сказаться больным и попросить у дирекции продолжение отпуска еще на месяц. После продолжительного колебания, я уступил его настоянию и телеграфировал матери своей, чтобы она лично отправилась к Гедеонову и, объяснив ему мое мнимое болезненное состояние, удерживающее меня на юге, попросила бы еще на один месяц отпуска.
