— Много у нас добра своего, — ответил Ленский, — а тут еще прислали Толченова.
Бывший калязинский предводитель дворянства Л.А. Р-ский имел страсть к вокальному искусству. Он в молодости имел голос и учился одно время в Италии; в позднее время жизни, разумеется, голос пропал, но манера петь сохранилась, что при его особенной охоте услаждать слушателей своим пением было очень забавно. Недостатки своих голосовых средств Р-ский заменял уморительными ужимками, мимикой и театральной жестикуляцией. По этому поводу Ленский однажды сказал:
— В молодости у Р-ского был tenor di gratia, теперь у него тенор пропал и осталась одна грация.
В доме у Ш., во время исполнения Р-ским каких-то чувствительных романсов, кто-то из присутствующих спросил у Дмитрия Тимофеевича:
— Это баритон?
— Нет, совритон, — ответил остряк.
Во времена Ленского в Москве жил известный богач Куманин, расточавший свои богатства без зазрения совести. Дмитрий Тимофеевич, выходя с ним вместе от знакомых. разговорился об его дорогой собольей шубе.
— Поди, дорого она тебе стоила?
— Полторы тысячи… и по-моему очень дешево, потому что хороша.
— Хороша-то хороша, но только моль в ней…
Куманин ответом не нашелся…
В заключение приведу еще удачную остроту Дмитрия Тимофеевича, которую я слышал от одного покойного сослуживца, бывшего случайным свидетелем ее.
В бытность свою в Петербурге, Ленский обыкновенно проводил вечера за театральными кулисами, в среде товарищей и друзей, относившихся к нему любовно и крайне радушно.
Однажды, во время представления оперы «Роберт и Бертрам», Ленский блуждая по сцене перед началом третьего действия, нападает на влюбленную парочку, которая вела переговоры в необыкновенной позе. Она (балетная танцовщица), изображавшая тень, лежала в гробу, а он (наш всесильный директор театров) стоял перед ее гробом и вел с нею оживленную беседу. Нужно заметить, что близость директора к танцовщице уж очень рельефно обозначалась ее полнотой, несколько нарушавшей иллюзию и мешавшей ее сценическому успеху. Словом наступало такое время, когда уже нельзя было выступать на подмостках, но расчетливая артистка не могла помириться с мыслью потерять свои значительные разовые и продолжала, при помощи своего поклонника, «не наносить себе материального убытка».
Завидя их, Дмитрий Тимофеевич подходит к директору и шутя говорит:
— Чудотворец вы, ваше превосходительство!
— Каким образом?
— А таким, — ответил Ленский, указывая на танцовщицу, — и сущим во гробех живот даровав.
