- Какая горячка? Какой Доримедонт? Вы ошибаетесь, дядя...
- Дядя! Как вы смеете...
- Ну да. Я ваш племянник. Я Виктор Макарович.
- А!
Но Виктор уже прошел.
- Ишь каков... Тоже волосы отрастил... Пащенок... Все они, Макаровы, несуразные...
Добрел до столовой. Лакея с красным вином прогнал, велел коньяку принести. Принес тот и ушел. Тишина в столовой. И злился. Вспомнил про Константина, злился еще.
- Пащенок! Порядки заводить вздумал... У меня заседания государственной важности... Этот тоже, лохмач, в отцовском имении засел... Гарем? Почему гарем? На каком основании? По общим законам империи... Да я вас всех в бараний рог...
Пил в пустой столовой. Тишина томила. В дубовый буфет вделанные большие часы отсчитывали ленивые секунды. На часы взор тусклый уставил. Встал, из предоконной жардиньерки вытащил длинную тонкую палочку. К часам. И стал переводить стрелки, дожидаясь гулкого боя. Но скоро надоело. Надавил шелком обтянутый шарик, висевший над столом. Вошел лакей.
- Вот что... Ну как у вас? Все ли в порядке? А? Потому теперь дом без хозяина...
Но слуга отвечал кратко. И порывался уйти. Додумался. Из кармана вынул газету Корнут.
- Вот. Прочитай мне. Очень важное для меня сообщение.
И ткнул пальцем в какой-то столбец, и сладко задремал, склонив голову над рюмкой, слушая гул близкого голоса.
- Нет, дальше, дальше! Все читай. Все важно мне знать...
И всхрапывал, и отхлебывал.
А Виктор, в залу пройдя, к матери подошел, руку поцеловал бессловно и на свободное кресло сел, общим поклоном поздоровавшись с остальными. Нарочно на час опоздал Виктор. Сидел теперь в стенах столь знакомых.
«Сколько лет в дому не был? Десять? Больше... Да, да... Ну, там внизу, тогда с Дорочкой... Антон... С Дорочкой? С Дорочкой».
Ладонью провел по глазам.
И на спинку откачнувшись, оглядывал стены. Амуры толстые под тяжелым карнизом на узких полочках стоят, медальоны держат. Их еще в детстве, давно, рукой потрогать хотелось. Перед Пасхой слуги пыль обметали тогда, лестницу большую оставили на колесах. Полез, а тут мать идет. Так и не потрогал. По пояс нагие женщины у зеркала. А в зеркале большом сейчас отражается этот зеленый стол. И все. Увидел в зеркале: весело кивает, рукой знаки подает. Улыбнулся зеркалу. Поклонился. То Ирочка, сестра. Но услышал вдруг слова Кости.
- ...Лазарево...
Ранее слышал под аккомпанемент его голоса слова внятной песенки какой-то белой. И плыли тени в пляске тихой.
- ...К имению Лазареве принадлежащие луга в количестве пятидесяти пяти десятин также куплены мною через того же купца Обжорина. Конюшни, так называемые дальние, рига и четыре амбара, в каменных столбах бревенчатые, через того же купца Обжорина...
