Серьезных неприятностей избежать также не удалось, дважды Николай влипал в приключения. Первый раз, когда уже стемнело, на пустынной станции в вагон вошли четверо крепких ребят в масках, с резиновыми дубинками в руках. Пассажиров было немного, добры молодцы, переходя от одного к другому, взимали определенную сумму. Никто и не думал перечить, деньги небольшие, здоровье и нервы всяко дороже. Все шло тихо и спокойно до тех пор, пока четверка не добралась до Николая.
— Дядя, гони деньги, — загнусавил из-под вязаной шапочки один из громил. Николай не спеша, поднял голову. Сквозь прорези маски на него смотрели пустые, голубые глаза, как говорят, «не отягченные наличием интеллекта».
— Деньги, — скривил рот Николай. — А за что?
— За охрану поезда от бандитов. Не задерживай, гони двадцатку, — гнусавый тенорок звучал раздраженно. За спиной говорившего зашевелились дружки, напряжение нарастало.
— И кто же это меня от них охраняет? — еще сильнее скривился Николай. Столь спокойное, и даже смелое поведение в опасности не было свойственно ему ранее. Но поделать с собой Николай уже ничего не мог. Новый Николай взял ситуацию под контроль и все увереннее нарывался на неприятности.
— Мы, если ты еще не понял, ответил за гнусавого другой рэкетир, повыше, поздоровее.
— Нет, ничего не заплачу. Мне ваша охрана не нужна, — спокойно и твердо ответил Николай.
— Ах, ты, как ты сказал? — удивление на туповатых рожах оказалось заметно даже сквозь плотную ткань. — Не нужна? — гнусавый поднял дубинку. — Щас я тебе покажу, — не нужна!
Николай легко вскочил, дубинка пронеслась мимо, со звонким щелчком ударила по спинке скамьи. Намерения бившего легко читались в его ауре, Николаю не составляло труда уворачиваться даже на пятачке между лавками. Гнусавый бил и бил, постепенно зверея, аура его налилась багрянцем. Николай так увлекся танцем уклонения, властью над собой и своим телом, что прозевал нападение сбоку. Один из дружков гнусавого зашел с другой стороны сиденья. Нацеленный в голову удар Николай заметил слишком поздно, успел лишь слегка уклониться. Боль взорвалась над ухом огненным цветком, в глазах потемнело. Уже падая, Николай успел увидеть людей в милицейской форме, вбегающих в вагон.
Очнулся оттого, что по лицу текла вода. Голова болела невыносимо, боль толчками выплескивалась из некой точки над правым ухом, волнами растекалась по черепу. Застонал, открыл глаза. Вода перестала течь, в руку ткнулась тряпка. Сел, вытер лицо, лишь после этого огляделся. На лавке напротив обнаружился усатый милиционер. Он старательно водил ручкой, бисерным почерком заполняя какую-то форму. Милиционер поднял глаза, улыбка неожиданно оживила служебную физиономию, сделала ее почти доброй.
