Об этом, впрочем, она предпочитала до поры до времени помалкивать, и вот тут-то произошло самое невероятное, ибо Алгидана понесла и в свой срок произвела на свет ребенка. Разумеется, официально считалось, что это дитя рождено от ее законного брака с Джабдаром, однако по расчетам самой Алгиданы всё указывало на то, что это совсем не так.
Но к тому времени было бы нелепо кому-либо рассказывать о своих догадках, ибо Нумедидес был убит, и на престол взошел новый король, возможно, на судьбу Джабдара это бы не повлияло, вряд ли Конан взялся бы заменять разом всю дворцовую обслугу, ему и дела-то не было до какого-то несчастного конюха, однако Джабдар предпочел уйти сам, вместе с супругой покинув не только королевский двор, но и вообще Гарантию, и поселившись в небольшом особняке в его окрестностях, где надеялся тихо и мирно дожить свой век. Спустя год Алгидана родила еще одного ребенка, на сей раз девочку, и словно начисто позабыла о своих прежних бурных денечках, посвятив себя увеличившемуся семейству.
Дети ее, между тем, росли и были совершенно разными, старший сын казался тихим, вялым, недалеким мальчиком с безвольным подбородком, светлыми волосами и привычкой ходить, сутулясь и волоча ноги, как старик, однако Алгидана в нем души не чаяла. Зато дочь, обещавшая со временем не только сравняться с матерью красотой, но и превзойти ее, была настоящим маленьким демоном! С раннего возраста она проявляла почти болезненный интерес к мужчинам, готовая повиснуть на ком угодно, возможно, Алгидана, легко узнавала в ней себя, испытывая от этого злобу и ужас: не всякому человеку доставляет удовольствие смотреться в зеркало.
Бить и запирать ее было бесполезно: на боль Дэйна плевать хотела, хоть все кости ей переломай, а, из-под любого замка умудрялась как-то ловко выбраться, обладая весьма живым и на редкость изобретательным умом, обившись же на свободе, она бегом неслась на поиски любовных утех, и тут уж укорота на нее не было. Тогда Алгидана пошла на вероломную хитрость, во сне отрезав дочери волосы под корень. Наутро, обнаружив вместо роскошной черной, ниже пояса, гривы какие-то жалкие рваные клочки на своей голове, Дэйна взвыла дурным голосом и до тех пор не казала носа из дома, пока не приобрела более приличный вид, отрастив волосы до плеч.
«Гляди, — злорадствовала Алгидана, — в другой раз я тебе нос отрежу!»
Исполнить эту угрозу ей было не суждено. Одной недоброй ночью страшный пожар дотла спалил дом Джабдара, унеся и его собственную жизнь, и жизнь его жены. Каким-то чудом дети успели спастись, их обоих, дрожащих, плачущих, нашли утром на пепелище, по словам Дэйны, они с братом сумели выпрыгнуть в окно. Но этот самый брат от пережитого страха и едва не задохнувшись в дыму, не говорил ничего, а только мелко трясся, размазывая сажу по лицу.
