Треворус, казалось, был поражен его натиском, однако быстро оправился.
— Ты, вообще, но какому праву указываешь мне, как я должен поступать? — вкрадчиво спросил он. — Я понимаю, что у себя в Аквилонии ты птица высокого полета, но всё ж таки не более, чем слуга своего короля, а слугам не по чину этак дерзко держаться с теми, кто выше них по положению. Здесь пока еще я — правитель и господин, и не потерплю подобных выходок. Я лично сообщу Конану о твоем визите, и не думаю, что его обрадует ситуация, когда подобный тебе смеет вмешиваться в дела короля Аргоса. Кстати, я и лица твоего не запомнил, не то что имени.
— Лэрд Ринальд, — представился рыцарь, сдерживая негодование.
— Прекрасно, лэрд Ринальд. Если ты высказался, так изволь немедленно убраться, — взвизгнул, багровея, Треворус, — я больше не желаю видеть тебя!
Ничего хорошего его гнев Ринальду не сулил. Он как-то, действительно, не подумал, что грубо нарушает этикет, своевольно явившись к особе королевской крови. Треворус был, похоже, человеком достаточно мстительным и злопамятным, так что в исполнении его угрозы можно было не сомневаться. Оставалось надеяться, что Конан отнесется к происходящему с большим пониманием!
В полном смятении чувств и по-прежнему вне себя от гнева, лэрд, круто развернувшись, вышел из оранжереи, оставив Треворуса в окружении столь любезных его сердцу цветочков, что были королю сто крат дороже людей, и постарался выбросить проклятого самодура из головы. Однако на следующий день Конан призвал его к себе и выглядел мрачнее грозовой тучи.
— Что происходит, Ринальд?! — прогремел он. — Верно ли, будто ты осмелился заявиться к Треворусу и повышать на него голос, будучи, ко всему, мертвецки пьяным?! Неужели тебя и на миг нельзя выпускать из виду?!
— Я был совершенно трезв, господин, — произнес лэрд. — Дело же, с которым я обратился к его величеству, было свойства столь деликатного, что я не счел возможным прежде спрашивать твоего совета.
— Я тебя знаю, как никто! Как я погляжу, Ринальд, наш поединок тебя совершенно ничему не научил. Тебе просто неймется, ослепленному бешеным своим самомнением, ввязываться в ссоры с теми, кто…
— Не мне чета, — закончил за него лэрд.
— Вот, вот именно! Ты даже вины за собой не ощущаешь! Между тем, твоя выходка уже успела осложнить мои отношения с Треворусом, и он не пожелал подписывать договор о морском пути, до тех пор; пока я не выдам ему тебя. Это может стоить Аквилонии такого количества упущенных возможностей, что я просто слов не нахожу!
