Арт Стори
У каждой истории есть как минимум две версии. И правдива для нас обычно та, которая подтверждает наше представление о мире, или накладывается на наши комплексы, или из которой выходит лучший застольный рассказ. Поверьте моему опыту: мы крайне редко выбираем ту версию, которая отражает истину.
Я даже думаю, что в наши дни правда не пользуется особым спросом, несмотря на все разговоры о честности в отношениях с окружающими или с самим собой. По-моему, правда обычно чересчур груба и часто неприятна. Так что я вполне понимаю, зачем мы врем. Одного не могу понять: зачем мы столько врем о собственном вранье?
Наглядный пример. Моя бывшая супруга Марлен (она дантист) без конца стонала о своей страстной мечте играть на пианино, которой, дескать, никогда не сбыться. Причем стонала с обреченной миной человека, у которого обе руки угодили под лопасти комбайна. Меня это бесило.
— И что ж тебя останавливает, дорогая? — интересовался я. — Удалишь пару корней — купишь пианино. Сляпаешь золотые коронки, выдерешь зуб мудрости — вот тебе на уроки. Вперед!
Я выдавал все это с апломбом, который, как я теперь понимаю, многих злит. В моем воображении Марлен уже играла Пятую симфонию Бетховена.
— Как у тебя все просто! — восклицала она с совсем уж убитым видом. Найденные решения вгоняли Марлен в тоску. Трудности заряжали ее энергией. — А где выкроить время на уроки?
— По вечерам?
— По вечерам я слишком устаю.
— Тогда по утрам. Фермеры, к примеру, встают ни свет ни заря.
— Сегодня к восьми утра я уже удалила первый корень! — негодующе фыркала Марлен. — Кое-кто из нас двоих и так встает слишком рано.
Любой другой ушел бы от разговора. Ведь и мне, и вам понятно: Марлен не хотела сказать, что она встает слишком рано. Она намекала, что я встаю слишком поздно. Марлен вообще виртуоз подтекста. Желтый глаз светофора лихорадочно сигналил: «Притормози, пока не поздно».
— Сама вечно твердишь, что хочешь научиться! — Как всегда, я пер на красный. — Надо же с чего-то начать.
— Тебе легко говорить, Арт. По началам ты у нас спец!
Опять подтекст. Марлен имела в виду, что я никогда ничего не довожу до конца. Признаю, в этом есть доля правды. Моего энтузиазма хватает на первый шаг, но на девятьсот девяносто девятом шаге я ломаюсь. Завершение — вот моя основная проблема. Мой брат Гордон (психотерапевт) напоминал мне об этом каждую пятницу за дежурным блюдом в кафе «Pain et Beurre»[1] много лет подряд.
— Когда ты наконец посмотришь в глаза этому изъяну в своем характере? — вопрошал он. — Давай поговорим об этом.
